Приют ветеранов - [64]

Майор лишь пожал плечами. Мерцалов ответил сам:

— Вполне. У нас такая клиника только налаживается. А в Калерии… Предположим, интересующий нас господин Загорский бывал некогда в Калерии. Не так давно, впрочем. И ему там — по медицинским показаниям либо по настоятельной просьбе, по знакомству — заменили руки. Любопытно, а какие-то следы при этом остаются? Хотя бы малозаметные. Ну, вроде шрамов, что ли?

— Я не специалист, Сергей Симонович. Запросить медиков?

— Тут надо еще подумать, кого именно… Ладно, это я возьму на себя. Выстраивается интересная цепочка… Сифоров скончался от удушья. Не исключено, что задохнуться ему помогли, причем настолько квалифицированно, что доказать убийство не удалось. Допустим, речь шла о заказном убийстве. И в знак благодарности, а также с прицелом на будущее исполнителю устроили такую вот пересадку. После чего он может жить спокойно. На всякий случай он присваивает — или ему отдают — документы покойного, которыми он вряд ли пользуется там, но они вполне срабатывают здесь, в другой стране. И туг он живет — един в двух лицах — и, видимо, время от времени выполняет такого рода заказы. Поскольку личность он весьма достойная, на месте не попадается, то его никто и не подозревает — до того самого мгновения, когда он наталкивается на опытного англичанина, которого, весьма вероятно, тоже по заказу должен был устранить. Звучит?

— Вроде бы логично, Сергей Симонович.

— Хорошо. Теперь подумаем, к кому обратиться по поводу шрамов.

— А что пока с ним?

— Пусть продолжают в том же духе. — Мерцалов помолчал. — С ним можно было бы, конечно, закончить быстро. Но есть у меня предположение, что здесь, в нашей конторе, ему весьма сочувствуют. И грызет любопытство: кто бы это мог быть? Поэтому потомим его еще — заставим искать какой-то выход.

— Слушаюсь.

— Откровенно говоря, — сказал Докинг Милову, сидя рядом с ним на койке в камере, куда россиянина упрятали до лучших времен, — я вам, коллега, не завидую. Мне очень жаль, однако боюсь, что вы, хоть и без умысла, впутались в какое-то неприятное дело.

Было это уже после того, как они — не сразу, правда, — опознали друг друга. Несколько минут ушло на воспоминания о делах, в которых они участвовали в свое время плечом к плечу. Впрочем, неправильно видеть в этом лишь проявление сентиментальности, свойственной порой людям зрелым при воспоминаниях о былых временах, почему-то всегда безмятежных и едва ли не самых счастливых; то была прежде всего дополнительная проверка: а в самом ли деле это он или подставка? А помнит ли он такую вот деталь… А вот эту? А то, что сталось потом?

И лишь когда своего рода ритуал завершился, они перешли на темы сегодняшние, гораздо менее веселые.

— Пожалуй, да, — согласился Милов. — Хотя летел я в Африку действительно без всяких умыслов такого рода. И тем не менее… Послушайте, Докинг, мне представляется, что я нащупал там что-то весьма интересное. Вы ведь еще на службе?

— Конечно, я все-таки моложе вас, Милф. Да и у нас не так бездумно разбрасываются людьми… Все же объясните мне: какого черта вы решили подменить собою местную полицию? Честное слово, она не так уж плоха.

— Да не впутывался я. Меня впутали, так будет точнее.

— Ну, с вашим опытом…

— Единственная ошибка, которую я действительно совершил, в том, что решил отдохнуть, приятно провести время там, где когда-то уже бывал — давно, еще до нашего знакомства с вами Теперь я понимаю, что так делать не следовало; лучше было бы махнуть… ну, хоть в Австралию, на Тасманию куда-нибудь… Но мне чудилось, что все связанное с теми местами происходило настолько давно, что, кроме меня, об этом не помнит уже никто на целой планете. Ошибка, свойственная людям моего возраста, вероятно. Однако мое поколение оказалось живучим; там, куда я приехал, возник человек, с которым мне приходилось встречаться в тех же краях в другие времена. Он узнал меня, я — его.

— Ну и черт с ним. Пусть бы шел своей дорогой.

— Вы говорите так, словно его зацепил я, а было все наоборот: он меня.

— То, что он вас опознал, я понимаю. А что значит — зацепил? Он что, собрался, быть может, отомстить вам за какие-то давние обиды?

— Не знаю уж, чем это было вызвано. Однако, судя по тому, что мне удалось услышать, он решил, что я нахожусь там не для отдыха, а по заданию. Он явно подумал, что я еще состою на активной службе.

— Так ли уж он был не прав?

— Докинг, Докинг… Мне ли вам объяснять, как это бывает; вы сами не мальчик и не хуже меня все понимаете. Хотя, насколько могу судить, я не предпринимал никаких действий, которые натолкнули бы его на такую мысль. Он скорее всего просто не представляет, что такие, как вы и я, можем когда-нибудь отстраниться от работы, и поэтому, увидев нас в любой обстановке, чувствует себя в опасности. Вероятно, именно так все и произошло: почувствовав угрозу, которая исходила — должна была исходить — от меня, он незамедлительно принял меры, решив избавиться от меня и моей спутницы заодно. Ни с тем, ни тем более с другим я согласиться не мог: это было бы не в наших традициях, не так ли?

Докинг усмехнулся.

— Пожалуй, да. Хотя из соприкосновения стоило выйти без шума…