Приют святой Люсии для девочек, воспитанных волками - [8]
Вскоре после смерти Оливии родители стали регулярно ездить в страны «третьего мира». Детей с собой больше не брали.
Бабушка наша живет на противоположной стороне острова. Ей восемьдесят четыре года, мне двенадцать, а Воллоу четырнадцать, так что это еще вопрос, кто за кем приглядывает. Этим летом наши родители поехали в Сан-Паулу и присылают нам оттуда открытки с изрешеченными пулями фавелами и горящими кучами мусора. «Слава Богу, что вас с нами нет. Ваши предки». На самом деле вся эта жуть просто заставляет их забыть о собственных семейных проблемах.
– Эй! Подвинься! – говорит Воллоу, вылезая из воды.
Он карабкается по лестнице и плюхается на причал, оставляя на нем лужи грязной воды. За дьявольскими очками глаза его превратились в щелочки.
– Ну что, видел их?
Воллоу мычит в ответ.
– Вот что. – Он сдергивает свои девчачьи очки и бросает их мне. – Они мне малы, я в них плавать не могу. Попробуй ты.
Вздохнув, я начинаю снимать пижаму. Эластичный ремешок очков врезается мне в затылок. В соленом воздухе мой пенис подрагивает, как маленькая розовая улитка. Воллоу кивает на него и смеется.
– Может, попробуешь еще разок? – спрашиваю я.
С причала океан кажется темным и недружелюбным, как зыбкая тень чего-то жуткого.
– Нырни еще раз, Воллоу. Может, глаза у тебя привыкнут…
Брат прижимает палец к губам и показывает на что-то позади меня. Я слышу, как поскрипывают на ветру лодки, бьются о сваи волны, а потом улавливаю топот. Кто-то идет по причалу. В темноте светится огонек сигареты и раздается глухое покашливание.
– Сокровища ищете, ребята? – смеется Гэннон, приближаясь к нам. – А ведь это посягательство на частную собственность.
Потом он узнает Воллоу и печально присвистывает, как это делает при виде нас все взрослое население острова.
– Ах, это ты, сынок? Только не говори мне, что вы ищете…
– Мою покойную сестру? – мрачно усмехается брат. – Угадал!
– Но вы вряд ли найдете ее у меня в затоне, ребята.
В темноте Гэннон похож на огромный трафарет, пускающий дым из ноздрей. Воцаряется молчание. Воллоу смотрит на Гэннона, а тот лишь пожимает плечами. Затушив сигарету, он идет к берегу.
– Ладно, братишка. Пошли домой, – произносит Воллоу, беря меня за локоть и пытаясь посадить на причал.
Он делает это так бережно, что меня вдруг охватывает непонятный страх. К чему тянуть, так только хуже. Я разбегаюсь и прыгаю в воду. Мне нравится этот момент: ты в полете, выбор сделан, но его последствия еще не наступили и черная вода пока под тобой. Я лечу, готовясь встретиться со своим отражением, – плюх! Наступает менее приятный момент: я с головой погружаюсь в черную, как деготь, воду, а в очки вливается режущая глаза вода. И долгое время я вообще ничего не вижу.
Когда глаза наконец привыкают к воде, я замечаю беловатое свечение, которое быстро движется по дну. «Наверное, это лунный свет», – думаю поначалу я. Но луны-то сегодня нет.
Оливия исчезла в новолуние. Это случилось ровно два года назад, и с тех пор луна нарождалась двадцать четыре раза. Воллоу говорит, что сегодня ночью как раз вторая годовщина ее смерти. Это немного жутко. Наше горе как бы совпадает с лунными фазами. Оно растет и уменьшается вместе с луной. А в новолуние происходит очередной прилив.
Еще до того, как мы потеряли сестру, мне всегда было как-то не по себе, когда исчезала луна, и место, где ей положено было находиться, зияло чернотой, как пустой сейф. Что бы там ни случилось с Оливией, надеюсь, она все-таки видит хотя бы полоску заката. Мне просто невыносимо думать, что сестра остается в полной темноте.
Последний раз мы видели Оливию в сумерки. Мы тогда целый день катались на крабьих панцирях. Любимый зимний спорт у детей нашего острова. Забираешься в перевернутый панцирь гигантского краба и с криком съезжаешь с песчаных дюн. И чем быстрее едешь, тем выше вздымается вокруг тебя песок. Когда достигаешь воды, он уже покрывает тебя целиком, скрипит на зубах и забирается в волосы.
Крабьи санки делает Хэб. Он потрошит крабов, выжигает паяльной лампой их глазные стебельки и краской выводит на панцирях полоски. А потом дает их напрокат за два доллара в час или за двенадцать на весь день. Наша троица каталась на санках целый день. Мы обгорели, проголодались и чесались от морских вшей. Воллоу наступил на морского ежа, а вскоре упал еще на нескольких. Мне был нужен сок алоэ и хотелось попкорна, а Воллоу нуждался в обезболивающем и был не прочь посмотреть порнофильм. Поэтому мы решили идти к бабушке – у нее был демерол и нелегальный кабельный канал.
