Приют сердец - [47]

Как только они оказались в номере, он обнял ее, и плотина рухнула, рассыпавшись на куски. Вся ее боль, накопившаяся за пять лет, вырвалась наружу, сотрясая ее тело и оставляя после себя слабость и беспомощность.

Брент покачивал жену, пока приступ не утих. Так много боли. Она столько вынесла. Он удивился, что же он за мужчина, если не смог защитить ее от жестокости жизни. Разве не достаточно того, что ее заставили выйти замуж – дважды, – за людей, которых выбирала не она? Разве не достаточно, что их разъединяли обстоятельства, война, смерть? Разве не достаточно того, что она родила его дочь в одиночестве, согласившись на любой скандал, любую ложь, только чтобы иметь от него ребенка, хотя они еще не были даже женаты? Разве всего этого не достаточно? Неужели она должна выстрадать и это?

– О, Тейлор, любимая моя, – прошептал он, уткнувшись в ее волосы. – Пожалуйста, не плачь больше. Мы так много прожили вместе. Мы принадлежим друг другу. Мы пройдем и через это. И наш Карлтон крепкий и смелый. Он победит недуг, и мы будем гордиться им. Не плачь, дорогая. Не плачь. Мы поедем домой. Пора ехать домой, Тейлор.

Глава 17

Ноябрь 1879 – «Спринг Хейвен».

Мартин с радостью покинул дом и пошел проверять скот. Он никогда не видел так много болтливых идиотов, собравшихся в одном месте в одно и то же время. Весь дом, казалось, с ума сошел от этого дурацкого костюмированного бала. Он был счастлив, если бы все уже кончилось.

Его недовольство было вызвано собственной неуверенностью. Пятнадцать лет – неподходящий возраст для подростка – он сам не знает, девчонки или нет, но его неодолимо влечет к ним, как бабочку на огонь. И видя свое отражение в зеркале, Мартин убеждался, что ни одна девушка никогда не заинтересуется им. Он был слишком высоким и худым; и сам себе казался ужасно неуклюжим, напоминающим пугало.

В сарае он встретил Рори. Он ухаживал за недавно ощенившейся собакой, застилая ей чистую солому в угол, который она выбрала для себя и детенышей. За те месяцы, что Рори О'Хара пробыл в «Спринг Хейвен», Мартин проникся к нему заслуженным восхищением, и бессознательно подражал многим его манерам. Хотя он все еще сохранил холодную злобу против Северян, Мартин оправдывал возрастающую дружбу с Рори, уговаривал себя, в том, что он – в действительности не янки. Он – метис, сын ирландца и индианки. Неохотно включая в свой список и Бренетту, он понимал, что ее отец был не только офицер-янки, но вступивши в брак с сестрой его отца, тем самым невольно он погубил его. Бренетта выросла на Западе, и Мартин обнаружил, что просто она нравится ему, не важно, как бы упорно он не старался отрицать это.

– Привет, Мартин! В доме наконец-то угомонились? – спросил Рори.

Мартин уселся на кипу сена, положив локти на колени, спрятав подбородок в ладони.

– Нет. Меган желает быть кем-то еще, кроме красной шапочки. Она хочет быть очень «заманчивой и романтической»! – цитируя слова Меган, он понизил голос, приложив руку ко лбу и закатывая глаза.

Рори усмехнулся.

– Похоже, ты тоже не слишком рад этому балу.

– Нет. А какой у тебя будет костюм?

Рори присел на корточки.

– Я исполню роль Робин Гуда. А ты?

– Я выбрал то, что легко одевать и пошить. Я буду Франсисом Марионом, «Болотной Лисой».

Мартин присоединился к Рори рядом с попискивающими щенками. Осторожно, он вытащил одного и положил себе на руки.

– Похоже, что старик Генерал снова стал папашей.

– Да, я тоже уловил сходство. Кстати, где он сам?

– В моей комнате. Забился туда примерно с час назад.

Рори встал на ноги, направившись к лошадиным стойлам, Мартин шел позади.

– Рори? – нерешительно произнес Мартин, все еще в нерешительности полного доверия к нему.

– Да.

– Ты… ты влюблялся когда-нибудь?

Рори какое-то мгновение внимательно смотрел на него, потом отвел взгляд. У Мартина вырвался легкий вздох облегчения.

– Да. Я любил. А почему ты спрашиваешь?

– Я… я просто… Знаешь, я просто не очень уверен в этом костюмированном бале и… и во всем остальном.

Улыбка приподняла уголки губ Рори.

– Значит, ты хочешь узнать о любви и о женщинах? Так?

Мартин в смущении кивнул.

– Садись, Мартин.

Костюм Бренетты доставили от портного рано утром вместе с костюмом Мариль и Меган. Девушки бросились в свои комнаты примерять их, и в ту же секунду, когда Меган увидела Бренетту в греческом наряде Афродиты, богини любви, она сразу прониклась ненавистью к своему нелепому костюму героя из детской сказки и начала плакать. Мариль не выразила никакого сочувствия, сказав ей, что она еще слишком молода, и если будет продолжать вести себя как ребенок, то вообще все пропустит, проведя все время вместо бала в своей комнате.

Хотя Бренетта немного жалела Меган, она не стала задерживать внимание на инциденте. Она была слишком довольна своим костюмом и уверена, что ни у кого не будет ничего подобного. Бренетта снова кружилась у зеркал, изогнувшись, стараясь увидеть себя со спины.

Платье было сшито из простого белого хлопка. Спадая складками по ее высокой стройной фигуре, оно обнажало икру правой ноги. Золотистый шнур красиво подчеркивал грудь, опоясывая талию, и спускался до пола вдоль левого бедра. На ногах у нее будут золотистые сандалии с такой же тесьмой, оплетающей ноги чуть ли не до колен. Она подобрала еще один золотистый шнур, решив его замысловато повязать вокруг головы, спустив концы вдоль спины.