Приют - [66]

— А… он… когда теперь снова?

— Когда сочтёт нужным. Я тебе сообщу. Иди к себе, и девочкам сильно не хвастай, не зазнавайся.

Я согласно склонила голову, и шмыгнула за дверь. Не хвастай, не зазнавайся? Она правда думает, что когда старый пень желает сделать тебя своей временной игрушкой и по совместительству бесплатной рабочей силой на приусадебном участке, это повод для гордости?

Яринка ждала в гостиной, поминутно выглядывая в коридор, и устремилась мне навстречу, как только увидела.

— Ну что, можно поздравить? Когда на свадьбе гулять будем?

Другие девочки, сидящие перед телевизором, как по команде повернулись к нам, и мне пришлось коротко поведать о своём первом свидании, изображая при этом смущение и радость. Яринка стояла рядом, ахала и качала головой вместе со всеми, а потом поволокла меня за руку в дортуар, где сразу став серьёзной, спросила:

— И как? Старый?

Я кисло кивнула и рассказала всё второй раз, но теперь уже в подробностях и, не скрывая того, что на самом деле думаю о «женихе».

— Ну, ясно. Набожность ему от тебя нужна, ага. Небось, по ночам хочет хором псалмы петь.

Я передёрнула плечами. Представлять себя ночью наедине с обладателем седой головы совершенно не хотелось. Скорей бы вернулся Дэн, у меня к нему миллион вопросов!

Дэна и остальных мальчишек из шестнадцатой группы привезли первого марта, во второй половине дня. Мы к тому времени уже пообедали и сидели на подоконнике, следя за воротами. Коротко стриженые парни выплеснулась из зелёного автобуса и, перекинув за плечи сумки, зашагали к корпусам. Я расплющила нос о стекло, пытаясь разглядеть среди них Дэна. Это мне удалось, когда новоиспечённые защитники Родины проходили под нашими окнами. Дэн шёл одним из последних, о чём-то оживлённо разговаривая с одногруппниками, и на девчачий корпус даже не посмотрел. Ну и ладно, главное, что он снова здесь.

— Как думаешь, он сможет уже сегодня написать нам ответ? — ёрзала рядом Яринка.

— Вряд ли. Думаю у них и так много дел, да и отдыхать будут. Но на всякий случай проверим.

И мы проверили. И завтра проверили тоже. И на следующий день. Дэн не только не написал нам записку, но даже ещё не достал из тайника нашу. На территории я тоже его ни разу не видела.

— У них же наверняка теперь усложнилась программа, — успокаивала меня Яринка, — Тем более, сколько времени они потеряли на своих учениях? Сейчас догоняют.

Я это понимала, но сердце всё равно было не на месте.

Чтобы гнать от себя тревожные мысли, мы с Яринкой решили отдавать больше времени учёбе, и по-прежнему ходили в библиотеку. Это уже вошло в привычку, да и не хотелось привлекать внимание Агафьи внезапным изменением распорядка дня. Опять же — чего греха таить — было любопытно заглянуть в свои анкеты, узнать сколько людей просматривало её за прошедший день. Но бум интереса к новоявленным невестам спадал, просмотров становилось всё меньше, и всё реже Агафья перед завтраком сообщала девочкам о желающих пообщаться с ними мужчинах. Кроме меня, Яринки, и Зины, кавалерами обзавелись ещё пять девочек, остальные напряжённо ждали с лихорадочным блеском в глазах. Отличить одних от других было легко, и не только по умиротворённом лицам первых, но и по заметному расколу, который произошёл в группе после посвящения в невесты. Отношение к выбранным девочкам стало холоднее. Нет, с нами по-прежнему разговаривали, садились рядом в гостиной и столовой, даже интересовались общением с женихами, но гулять во дворе или кататься на горках с собой не звали, в свои дортуары на вечерние посиделки не приглашали. Раскол между одинокими и «невестами» хоть и не был заметен внешне, но хорошо чувствовался внутри группы.

Исключением стала, пожалуй, только Настуся. Она искренне радовалась за тех, кому повезло обзавестись женихами, одновременно не теряя веру и в свой успех.

Мы же, выбранные, общались со своими «сужеными» как и положено — каждую неделю, по пятнадцать минут. К моменту возвращения Дэна, я уже три раза имела сомнительную честь беседовать с Головой, как я про себя окрестила своего пожилого кавалера. К счастью он больше ни словом не задел моих родителей, хоть и говорили мы в основном о Маслятах, но интересовало его другое. Кажется, в моём лице Голова действительно увидел будущую работницу его загородного хозяйства, потому что подробно расспрашивал о способах которыми мы добивались хорошего урожая в холодных сибирских краях. Спрашивал он и о содержании домашней скотины, причём вопросы были такие наивные и нелепые, что я невольно преисполнялась чувством превосходства над этим жителем каменных ульев.

Такие разговоры даже стали приносить мне удовольствие. Было приятно вспомнить деревенскую жизнь и почувствовать, что мои знания о ней кому-то нужны. Но больше всего меня радовали поджатые в бессильной злости губы Агафьи и её застывшая неестественно прямая спина. Услышь она, как я болтаю на подобные темы с девчонками, как расхваливаю жизнь «дикарей» и «безбожников», не избежать бы мне сурового наказания. Но в данном случае, я была не виновата и даже наоборот — добродетельна, ведь это мой «жених» хочет говорить об этом, разве можно проявить к нему неуважение и ослушаться? И я в красках расписывала способы удобрения огорода, ухода за скотиной, хранения урожая, при этом косясь на неподвижную Агафью и хохоча про себя.