Приятные ночи - [182]

Тяжкое бремя возложено на меня Синьорою - ведь рассказывать сказки дело скорее женское, чем мужское; но, поскольку таково желание и её и этого почтенного и достойного общества, приложу все усилия, чтобы оправдать, если не во всём, то хоть в некоторой доле, ваши надежды.

Жил в Англии один очень богатый глава семейства, и был у него единственный сын по имени Гаспарино. Отец послал его обучаться в Падую, дабы он занялся там науками. Но, мало заботясь как о науках, так и о том, чтобы опередить в учёности своих сотоварищей, он всё своё старание направил на то, чтобы научиться искусно играть в карты и прочие игры, и сблизился с некоторыми беспутными своими приятелями, погрязшими в любострастии и мирских удовольствиях. По этой причине он без толку потратил время и деньги и, вместо того чтобы погрузиться в изучение медицины и творений Галена, погрузился в изучение чревоугодия, игральных карт и искусства извлекать для себя удовольствие изо всего, что было ему по вкусу. По прошествии пяти дет он возвратился на родину и с полнейшей очевидностью обнаружил, что в учении он не продвинулся, а отступил вспять, ибо, желая слыть, так сказать, просвещённым римлянином, он почитался всеми варваром и халдеем {229}; его хорошо знал весь город, и люди показывали на него пальцем, так что он стал, как говорится, притчею во языцех. Сколько горя доставило это несчастному отцу Гаспарино, предоставляю судить вам самим, ибо он несомненно предпочёл бы скорее расстаться с деньгами и своим достоянием, чем с мечтою увидеть сына выдающимся человеком, а расстался между тем и с ними, и с нею. И вот, желая как-нибудь смягчить своё тяжкое горе, отец призвал к себе сына и, раскрыв перед ним ларчик с деньгами и драгоценностями, выделил ему половину своего добра, чего тот, разумеется, не заслуживал, и сказал ему так: "Бери, сын мой, свою долю из имущества твоего отпа и удались от меня, ибо я предпочитаю скорее остаться бездетным, чем жить с тобою в позоре и сраме".

И едва он успел произнести эти слова, как сын, прихватив деньги и охотно повинуясь воле отца, покинул его и, уйдя от него на далёкое расстояние, дошёл до опушки леса, где протекала большая река. С поразительным искусством воздвиг он там прекрасный дворец из мрамора с несколькими бронзовыми воротами, посредством которых перекрывал по мере надобности реку; он устроил, кроме того, ряд проточных прудов с различным уровнем воды, который мог по своему усмотрению повышать и понижать. Итак, в один из этих прудов напускалась вода в рост человека; в других воды было только до глаз, в третьих - до горла, в иных - до груди, в иных - до пупка, в иных - до бёдер, в иных - до колен. И в каждом из этих прудов он приказал протянуть железную цепь, а над входом в это место повелел сделать такую надпись: "Место, где лечат умалишённых". И с распространением молвы об этом дворце повсюду становилось известно и о его назначении. Посему туда в большом числе отовсюду стекались умалишённые в надежде на исцеление; больше того, чтобы сказать точнее, они туда валом валили.

Маэстро, в зависимости от того, каково было их помешательство, помещал их в упомянутые пруды, и лечил он одних колотушками, других бдением и воздержанием и некоторых благодаря чистоте и умеренной теплоте воздуха мало-помалу возвращал к их прежнему здравомыслию. Перед входною дверью, на обширнейшем пространстве двора располагались некоторые умалишённые и люди самого низкого звания, которые, сожжённые нестерпимым солнечным зноем, были крайне изнурены и очень страдали от этого. Случилось так, что мимо них как-то проезжал охотник с соколом на руке в сопровождении огромной своры собак. Когда эти умалишённые его внезапно увидели, они немало подивились тому, что он ехал верхом, имея при себе птиц и собак, и один из них обратился к нему с вопросом, что за птица у него на руке и не служит ли она приманкой и западнёй для всех прочих птиц и чего ради он её кормит и держит. Охотник не замедлил ответить: "Это хищная птица и называется она соколом, а эти собаки выискивают перепелов, птичек, весьма жирных и отменного вкуса. Сокол их ловит, а я их съедаю".

Тогда умалишённый спросил: "Послушай, скажи мне, пожалуйста, за какую цену купил ты этих собак и сокола?" Охотник ответил: "За десять дукатов купил я лошадь, за восемь - сокола и за двенадцать - собак; а на их содержание я расходую ежегодно двадцать дукатов". - "Послушай, скажи мне, ради господа бога, - продолжал умалишённый, - сколько же перепелов в год ты добываешь и сколько они стоят все вместе?" Охотник ответил: "Я добываю их поболе двухсот, а стоят они, самое малое, два дуката". Тогда умалишённый - и на этот раз, конечно, отнюдь не умалишённый, а здравомыслящий как никто другой, - возвысив голос, принялся громко кричать: "Беги, беги отсюда, воистину сумасшедший, ибо за год ты издерживаешь полсотни дукатов, чтобы выручить всего два, не говоря уже о времени, которое тратишь на это. Беги, ради создателя, беги поскорее отсюда, ибо, если наш маэстро найдёт тебя здесь, ты, боюсь, очутишься в одном из прудов, где, без сомнения, и будешь прозябать погружённым в воду и полумёртвым. Посему я, каков ни на есть сумасшедший, считаю, что ты безмозглее самых безмозглых помешанных".