Приятели - [22]

— Тише… ты кричишь!

— Нас никто не слышит… В крайнем случае, сержант подумает, что я недоволен; он перепачкается от страха.

Так они несколько раз прошлись взад и вперед. Вдруг возле караульни произошло какое-то движение, и послышались чьи-то шаги по гравию.

— Это полковник… или один из майоров, Мамбр или Пюсманж.

— Как?

— Одного батальонного командира зовут Мамбр, другого Пюсманж. Справьтесь в ежегоднике. Я тут ни при чем.

Человек был в десяти метрах от них. Он был при шпаге и в кепи; вокруг кепи что-то мерцало.

Брудье пошел навстречу. Человек остановился, взял под козырек и вытянулся.

— Господин министр…

Брудье толкнул Ламандэна под локоть.

— Господин министр, я поспешил явиться, как только узнал, что вы здесь… Вот именно… я не спал… я был на ногах… я бодрствовал… я занят разработкой вопросов баллистики…

— Майор Мамбр, если не ошибаюсь?

— Никак нет, госп…

— Майор Пюсманж в таком случае?

— Так точно, господин министр.

— Представления позвольте немного отложить.

Наступило молчание. Все чувствовали его неловкость, кроме Брудье, который, выпятив живот, запустив пальцы в бороду, вращал правительственные думы.

Опять возникло движение возле караульни, и послышались шаги по гравию.

Приход батальонного командира Мамбра был во многом сходен с приходом батальонного командира Пюсманжа. Но появления полковника пришлось ждать добрых пять минут. Вид у него был взволнованный и грузный.

— Господин министр… я смущен… я спешил… я чувствую себя чрезвычайно польщенным вашим посещением… все мы видим в нем доказательство высокой заботливости, которой… Позвольте мне…

Представления последовали в темноте.

— Майор Мамбр, господин министр, командир первого батальона… Майор Пюсманж, командир третьего.

— Я знаю этих господ… Я видел дела об их службе… Я знаю, как их высоко ценят… Позвольте и мне в свою очередь…

И Брудье назвал лиц своей свиты, каждого в отдельности:

— Г. главный директор Шамбо-Бюртэн… майор де Сен-Бри… Г. Мартэн, мой личный секретарь.

Ламандэн поклонился с двусмысленной улыбкой на губах: Омер, все угрюмее и угрюмее, еще больше выпрямился; Мартэн был неуклюже почтителен.

— Господин полковник, проводите нас сначала в кухню; с нее мы начнем наш обход, если вы ничего не имеете против.

Полковник взглянул на майоров; майоры взглянули на полковника.

— Дело в том… господин министр, что ключи от кухни не у нас.

— Где они?

— Они на ответственности дежурного офицера.

— Где он?

— У себя, господин министр… должно быть…

— Хорошо… Пошлите за ним!..

Тон у министра был вежливый, но твердый; майор де Сен-Бри хмурил правую бровь и кривил губы, что майором Пюсманжем было замечено, несмотря на темноту. Что касается главного директора Шамбо-Бюртэна, то он напустил на себя покорно-терпеливый вид, беспокоивший полковника.

Батальонный командир Мамбр пошел к караульне распорядиться.

— Пройдемся немного! — сказал министр.

Он направился к главному зданию. По правую руку от него шел полковник, по левую — директор Шамбо-Бюртэн; майору де Сен-Бри, шагавшему позади, сопутствовали майор Пюсманж и личный секретарь.

Тем временем вернулся батальонный командир Мамбр в сопровождении солдата с фонарем.

— Господин полковник, вестовой отправился разбудить дежурного офицера; я привел человека с фонарем.

— Хорошо!

Майор Мамбр и человек с фонарем пошли в хвосте.

— Эти строеньица, — сказал министр, — ватерклозеты, не правда ли?

— Да, господин министр, ночные ватерклозеты; люди ходят туда крытым ходом; таким образом они защищены и от дождя, и от холода.

— Отлично придумано.

— Дневные ватерклозеты расположены поодаль, возле ограды.

— Прекрасно! Осмотрим один из таких ночных ватерклозетов.

Министр поднялся на несколько ступеней; перед ним была железная дверь без запора. Внутренность строеньица освещал газовый рожок; и там был словно исток реки запахов. Министр отворил дверь.

— Не так уж грязно. А педали в исправности?

Полковник поспешил лично привести их в действие.

— Лохани очищаются каждый месяц?

— Каждую неделю, господин министр.

— В жаркое время вам бы хорошо каждое утро немного поливать нефтью.

Министр вышел.

— У ваших людей понос, насколько я могу судить.

— У некоторых, господин министр, именно у тех, которые пользуются ночными ватерклозетами. Но смею утверждать, что в дневных ватерклозетах состав отбросов в общем превосходный.

Во дворе шествие построилось вновь.

— Сколько у вас в лазарете больных?

— Нормальное количество… человек тридцать, кажется.

— Заразных болезней нет?

— Чесотка, господин министр.

— Много случаев?

— О, нет… пять или шесть.

— Известен источник этой заразы?

— Схватывают в городе… знаете.

Министр выразил желание осмотреть лазарет.

Когда они выходили из лазарета:

— Ваше впечатление, дорогой директор? — спросил Брудье.

— Мое впечатление, господин министр? Оно не слишком неблагоприятно. Разумеется, эти полковые лазареты далеки от совершенства, — и нос директора рассекал воздух сверху вниз и снизу вверх, — но здешний содержится сравнительно хорошо. Правда, жаль, что чесоточные не снабжены маленькими приспособлениями, которыми они пользуются в современных больницах.

— Какими приспособлениями, господин главный директор?