Привычное проклятие - [40]

Старшая из женщин, милостиво кивнув хозяйке, начала подниматься на крыльцо. Ауриви задержалась, заинтересовалась:

— С чем пирог, хозяюшка?

— С яблоками, ясная госпожа, да еще с малинкой сушеной.

— А корица? Корицу ты кладешь?

Растерянная Дагерта забормотала, что корицу в еду сроду не клала, даже пробовать не приходилось, хотя слыхала, конечно, слыхала…

Юная госпожа весело заявила, что еда без приправ — что кошелек без денег или соловей без голоса. Сейчас служанка распакует сумку с образцами — и она, Ауриви Ароматный Ландыш, поможет готовить обед. Найдется для нее фартук?

Дагерта была очарована тем, как приветливо и мило держится богатая гостья. А Кринаш расслышал, как Зарлек негромко сказал «бабулечке»:

— Она прелесть! Похожа на котенка, который пробует когти на клубке ниток. Учится ловить мышей.

Науфина ответила:

— Не учится, а уже ловит. С постоялых дворов по миру растекаются слухи. О «Заморских пряностях» будут чаще говорить, а за это не жаль щепотки корицы. — И повысила голос: — Девочка моя, пойдем!

Когда путницы вошли в трапезную, там смолк хмельной гул. Матросы и капитан «Шустрой красотки» на пристань не вышли из самолюбия: мол, плевать, кто там плавает по Тагизарне так же поздно, как мы! Но появление двух красавиц заставило всех замолчать. Под восхищенными взглядами гостьи скромно пересекли трапезную и ступили уже на лестницу, как вдруг услышали грохот отлетевшей скамьи и неистовый крик:

— Науфина!

Женщины обернулись.

Краснолицый плотный человек в потертой кожаной куртке простер перед собой руку, словно пытаясь задержать исчезающее видение.

Ауриви, испуганно пискнув, отступила на шаг. Ее муж, наоборот, шагнул к дерзкому незнакомцу:

— Да как ты смеешь!..

Науфина властным жестом остановила Зарлека. Подошла почти вплотную к человеку, окликнувшему ее по имени. Взглянула в глаза. Одним изумленным взмахом ресниц отбросила прочь почти сорок лет.

— Фержен!

* * *

— Когда стихли звуки волшебной песни, Великая Мать огляделась — и увидела созданный ею мир. Он был прекрасен: мелкие болотца, до дна прогретые солнечными лучами, и глубокие протоки меж ними, полные рыбы; коряги, выступающие из пышных облаков тины, и заросли, где неведомая живность шуршала так аппетитно, что Великая Мать жадно клацнула клыками. И поняла она, зачем пела Песню Творения: эти края должны быть населены! Но самке, даже самой могучей и мудрой, не дано в одиночестве дарить миру детей. Поэтому Великая создала самцов: первого — из ночного мрака, второго — из воды и болотной тины, третьего — из камня, четвертого — из ветра. Так возникла первая семья. Самцы подарили Великой Матери свою любовь и силу, и отложила она первую кладку. С тех пор и повелось, что семья — это самка и четыре самца…

— А почему вас у мамы было шестеро?

Тяжелый хвост взвился для удара, но замер, не коснувшись узенького хребта малыша. Конечно, перебивать учителя невежливо, но как познавать жизнь, не задавая вопросов?

— Наш народ переживает тяжелые времена. Черное колдовство смяло в ком наш мир и несколько соседних. Для тебя-то это привычно — движение складок, когда можно шагнуть в сторону и вместо родного болота оказаться в пустыне или посреди морских волн. Тебе забава, а каково самке, которая только что отложила яйца, лежит без сил и чувствует, как надвигается складка! А яйца ведь мягкие, их нельзя передвигать с места на место…

Сизый поймал себя на том, что разболтался. Может, ему надо было стать сказителем, а не следопытом? Досадливо закончил:

— Словом, самок мало, а каждому хочется, чтобы у него был ученик… Ты лучше смотри в три глаза!

Внизу, на дороге, люди чинили повозку. Один подвел под нее длинную палку, другой прилаживал колесо. Рядом лежали снятые с повозки тюки и паслось ездовое животное. От Короткого Хвоста ящеры знали, что оно называется лошадью.

Можно обойти людей, пересечь дорогу севернее. Но лучше идти знакомыми местами. Брести наугад по чужой территории — что ползти по лесному пожарищу: обязательно попадешь пузом на тлеющие под золой угли. Люди опасны, очень опасны! Уж как старательно они с Учеником зарылись утром в листву — а люди их все равно заметили. И сразу напали. Еле удалось удрать. Может, и эти только делают вид, что чинят повозку… а сами ка-ак набросятся!..

Пока зоркие красные глаза подмечают каждое движение врага, мысли заняты совсем другим. При малейшей опасности Сизый вернется в мокрый чужой кустарник, а пока можно плавно скользнуть в воспоминания о своем первом брачном сезоне.

Каким счастьем было учуять на замшелых корягах пахучие метки и услышать вдали гортанный рев самки, скликающей семью! Как заиграли мускулы под чешуйчатой кожей, как начал извиваться хвост, как упруго, толчками забились все три сердца!

Он нашел ее, эту незнакомку с манящим голосом, и приготовился к бою, обнаружив вокруг нее еще пятерых самцов. Но добрая умница, собравшая их, сказала: «Угодья богатые, дичи хватит. Оставайтесь все шестеро. Разрешаю придумать мне новое имя!»

Без споров они нарекли свою самку Желанной. Она была прекрасна: крупная, мускулистая, с широко поставленными глазами и зеленовато-коричневой, как тина, чешуей. У многих самок клыки маленькие, самцам приходится разрывать для них дичь на части. А в пасти у Желанной красовались такие клычищи, что можно дракону глотку перехватить! Но самцы все равно разрывали для нее мясо, выхвалялись перед ней силой, ловкостью, добычливостью.