Привет, Джули! - [8]

— Тогда они счастливые люди!

Дедушка долго и пристально изучал меня. Я спросил:

— Что?

Но он не ответил. Просто продолжал рассматривать меня, но я больше не мог этого выносить — я отвел взгляд.

Я понимал, что это мой первый настоящий разговор с дедушкой. Его первая попытка заговорить со мной. Но интересен ли я ему? Нет! Он хочет знать о Джули!

Просто встать и уйти я не мог, но мне жутко хотелось поступить именно так. Но я почему-то знал, что если сделаю это, он больше никогда не заговорит со мной. Даже соль не попросит передать. Так что я сидел словно на допросе с пристрастием. Он злится на меня? Но за что? Я ведь не сделал ничего плохого!

Когда я снова посмотрел на дедушку, он протягивал мне газету.

— Прочти это, — сказал он. — И отбрось все предубеждения.

Я взял газету, а дедушка снова уставился в окно. Я понял, что должен уйти.

Я жутко злился, поднимаясь к себе в комнату. Хлопнул дверью, плюхнулся на кровать и бросил газету в ящик стола. Будто мне нужно знать о Джули Бейкер что-то еще!

За ужином мама спросила меня, почему я такой нервный, и постоянно поглядывала на дедушку. Соль и этот вечер дедушке не понадобилась, и это хорошо, потому что я мог ненароком просыпать все на него.

Сестра и папа, как всегда, были заняты. Линетта выбирала изюм из морковного салата, а потом долго стаскивала кожу с куриных крылышек. Папа тем временем завел тоскливый разговор о политике и управлении.

Его никто не слушал, и на этот раз мама даже не притворялась, что слушает. И она впервые не пыталась убедить Линетту, что блюдо гораздо вкуснее, если ничего из него не выковыривать. Мама не сводила глаз с меня и дедушки, стараясь понять, что между нами произошло.

Не то чтобы на меня это сильно подействовало. Да и в конце концов, что я ему такого сделал? Ничего. Абсолютно. Но он, похоже, так не считал. Поэтому я старался почти весь ужин на него не смотреть. А потом я решился.

Он все так же изучал меня. Но взгляд был не злой или серьезный, а мягкий. Какой-то отеческий. Меня это жутко удивило. Да что с ним такое?

Больше я на него не смотрел. И на маму тоже. Я просто уткнулся в свою тарелку и притворился, что слушаю отца. При первой же возможности я извинился и ушел в свою комнату.

Я собирался позвонить моему другу Гэррету, как делал всегда, когда меня что-то беспокоило. И даже набрал номер. А потом просто повесил трубку.

А когда позже ко мне зашла мама, я притворился, что сплю. В жизни так не делал. Но все было так странно. Мне просто нужно было побыть одному.

На следующее утро Джули снова не появилась на остановке. И в пятницу тоже. В школу она ходила, но заметить это было сложно: ее надо было искать специально. Она больше не тянула руку на уроках и не махала учителям в коридорах, чтобы они заметили ее в толпе. Она даже не делала замечаний ученикам, у которых на губе были усы от молока. Она просто сидела. Тихо.

Я говорил себе, что должен радоваться этому, ведь ее словно и вовсе не было, а разве не об этом я мечтал все эти годы? Но, несмотря на это, мне было плохо. Из-за ее дерева, из-за того, что она пошла обедать в библиотеку в одиночестве, из-за того, как покраснели ее глаза. Я хотел сказать Джули, как мне жаль ее платан, но слова так и не сорвались с моих губ.

К середине следующей недели они закончили спиливать дерево. Они даже выкорчевали пень.

Джули по-прежнему не показывалась на автобусной остановке, и в конце недели я узнал от Гэррета, что она ездит на велосипеде. Он сказал, что видел ее пару раз на дороге на этой ржавой развалюхе.

Я надеялся, что она придет в себя. Путь до средней школы был не близкий, и как только она перестанет переживать из-за дерева, то снова станет ездить на автобусе. И я как-то даже поймал себя на

Том, что высматриваю ее. Не пристально, просто огляделся на всякий случай.

Потом пошел дождь, и я подумал, что уж сегодня то она точно будет на остановке. Но нет. Гэррет сказал, что видел ее на велосипеде в желтом дождевике. А на математике я заметил, что ее джинсы все еще мокрые до самых колон.

После урока я пошел за ней, чтобы сказать, что она снова должна ездить на автобусе, но вовремя остановился. О чем я думал? Эта Джули обязательно поймет все неправильно. Нет, приятель, берегись! Лучше оставить ее в покое.

В конце концов, меньше всего мне было нужно, чтобы Джули Бейкер решила, будто я скучаю по ней.

Платан

Я люблю наблюдать, как рисует мой отец. Точнее, мне нравится слушать, как он разговаривает, когда рисует. Слова звучат так мягко, когда он слой за слоем наносит мазки на свои пейзажи. Но не грустно. Может быть, немного устало.

Студии у моего отца нет, а поскольку весь гараж забит всяким барахлом, которое все считают абсолютно необходимым, но которым никто никогда не пользуется, он рисует на улице.

Ведь именно на улице должны быть самые красивые пейзажи. Только у нас поблизости ничего красивого нет. Поэтому папа постоянно возит с собой камеру. Он каменщик и поэтому много ездит, и всегда готов снять красивый рассвет, или закат, или просто симпатичное поле со стадом коров. Потом он распечатывает снимки, прикрепляет их к своему мольберту и рисует.