Привенчанная цесаревна. Анна Петровна - [37]
— Больно подробно жизнь ты её знаешь, Александр Данилович.
— Да разговорчива Катерина больно. Не хочешь знать, так узнаешь.
— С кем разговорчива? С тобой, что ли?
— И со мной, государыня царевна.
— Как это и с тобой?
— Тут так оно вышло, государыня царевна. Катерину в плен взяли. От пастора, а фельдмаршал Борис Петрович Шереметев её в услужение к себе взял. Справная. Добрая. Весёлая.
— А ты?
— А я у фельдмаршала Катерину занял.
— Глаз положил, значит.
— Без женской руки, государыня царевна, в походной жизни никак нельзя.
— А что девицы мои Арсеньевы к тебе рвутся, этого мало?
— Гостьям дорогим за доброе внимание и радение завсегда благодарность и признательность. Так они как приехали, так и уедут. Походное житьё не для них.
— Им о Катерине расскажешь ли?
— Как можно, государыня царевна! Я о государевых делах ни с кем толка не веду.
— Вот оно что. Значит, Катерина...
— Государю последнее время услужала. Очень его величество доволен был. Потому и просил вас, государыня царевна, её, покуда суд да дело, приютить.
— Что ж, зови свою пленную, а сам к девицам своим поспешай. А то, не дай Господь, ревновать начнут, одна Дарьюшка нас в слезах утопит. Ступай с Богом.
Покои девиц от царевниных всего-то два шага. Только в переход вышел — Варвара из темноты, словно дожидалась.
— Александр Данилович!
— Варвара Михайловна, разговор у меня к тебе.
— Знаю, потому и решила встретить. О бабе, что привёз.
— О ней. От государя.
— Поняла.
— Вы уж пообходительней с ней. Катерина покладистая, ссор не ищет. Сама своего места ещё не знает. А государю нужна.
— Взамест Монсихи? Так с досады долго ли заниматься ею станет. С Монсихой, гляди, без малого десять лет — не шутки.
— О том и речь. Чтоб ему с Катериной, лучше показалося. Она ловкая. Может, и придёт конец Анне Ивановне.
— Пора бы. А то...
— Ох, Варвара Михайловна, дурных мыслей и в голове не держи, не то что вслух не говори. Сам слышал, государь ей говорил: «В нашу столицу вскоре поедем. Тебе по душе придётся. Всё на голландский лад сделаем».
— Плохо. Ещё хуже, всем места под дворцы отводит, а о Монсихе ни полслова. Что хошь, то и думай. Может, жребий ей высокий уготован. Ведь государь наш...
— Может, и во дворце её приютить, хочешь сказать. Да нет, Варвара Михайловна, на мой разум обратного пути уже не будет. Обидела Монсиха государя, так обидела. Поспешила, ничего не скажешь — предусмотрительная.
— Думаешь, не на шутку государь разгневался?
— А чтоб на шутку не сошло, о Катерине позаботиться надо. Очень государю в злую минуту по сердцу пришлась. Только бы Дарья Михайловна чего не подумала...
— О тебе-то, Александр Данилович? Не подумает. Сама всё объясню. А теперь уж к нам милости просим, гость дорогой. Сколько дожидались! Глазыньки все проглядели.
— И это правда? Это правда, Алексашка? Ты жизни, подлец, не обрадуешься, если соврал? Лучше сразу признавайся: по злобе да по расчёту на Анну Ивановну наклепал. Изобью до полусмерти, но не убью. А так пощады не жди! Говори, соврал?
— Никак нет, государь. Правда, чистейшая правда. Можете на месте убить, измордовать, как вашей душеньке угодно, только правда останется правдой.
— Какая правда? Всё говори. Всё — до мельчайших подробностей. Откуда вызнал? Откуда, собачья твоя душа? Анна Ивановна в сговоре с прусским посланником! Это придумать такое надо! Чем докажешь, чем?
— Чем доказывать! Да вся Лефортова слобода о том только и толкует. У любой бабы спросите, человека дворового. Который месяц карета посланникова с утра до ночи, а может, и с ночи до утра, во дворе Анны Ивановны простаивает.
— Не кроется человек со своими визитами, только и всего.
— А чего ему крыться, когда господа о свадьбе сговариваются. Кайзерлинг уже и среди других посланников хвастался: будет Анна Ивановна его супругой. Так-то, государь!
— Он говорит, не она.
— А вот её-то вы напрямую и спросите, да не по простоте душевной, а с подходцем. Мол, всё и так от Кайзерлинга знаете. Что-то она тогда запоёт.
— А если отречётся?
— А вы ей про карету, про свет, что только в её опочивальне во всей слободе одно всю ночь светится, когда карета посланникова во дворе ночует. Людей-то кругом пруд пруди: обо всём расскажут, всё до мелочи донесут.
— Чего же раньше молчал, пёс смердящий?
— Обмануться боялся, напраслины не взвести да вас, Пётр Алексеевич, зазря не растревожить. Считайте, государь, труса Алексашка праздновал. С кем не бывает.
— А царевна Наталья Алексеевна знает?
— Наверняка не скажу, а сдаётся, знает. Очень она к Катерине благоволит.
— Хватит о Катерине! Иди сестру сюда пригласи. Быстро! Никаких слуг — сам слетай. Мигом!
Поверить? Чует сердце, придётся поверить. Придётся! Не посмел бы Алексашка врать. Значит, весь двор знает. Все знают. И Наталья...
— Ты, сестра? Пошёл вон, Алексашка, слышь, и под дверями не стой — насмерть зашибу.
— Братец...
— Значит, правда. Значит, знала и молчала. И ты туда же!
— Государь братец, не верила. Поверить не могла. Столько лет в ладу да миру.
Гоголь дал зарок, что приедет в Москву только будучи знаменитым. Так и случилось. Эта странная, мистическая любовь писателя и города продолжалась до самой смерти Николая Васильевича. Но как мало мы знаем о Москве Гоголя, о людях, с которыми он здесь встречался, о местах, где любил прогуливаться... О том, как его боготворила московская публика, которая несла гроб с телом семь верст на своих плечах до университетской церкви, где его будут отпевать. И о единственной женщине, по-настоящему любившей Гоголя, о женщине, которая так и не смогла пережить смерть великого русского писателя.
Сторожи – древнее название монастырей, что стояли на охране земель Руси. Сторожа – это не только средоточение веры, но и оплот средневекового образования, организатор торговли и ремесел.О двадцати четырех монастырях Москвы, одни из которых безвозвратно утеряны, а другие стоят и поныне – новая книга историка и искусствоведа, известного писателя Нины Молевой.
Дворянские гнезда – их, кажется, невозможно себе представить в современном бурлящем жизнью мегаполисе. Уют небольших, каждая на свой вкус обставленных комнат. Дружеские беседы за чайным столом. Тепло семейных вечеров, согретых человеческими чувствами – не страстями очередных телесериалов. Музицирование – собственное (без музыкальных колонок!). Ночи за книгами, не перелистанными – пережитыми. Конечно же, время для них прошло, но… Но не прошла наша потребность во всем том, что формировало тонкий и пронзительный искренний мир наших предшественников.
Эта книга необычна во всем. В ней совмещены научно-аргументированный каталог, биографии художников и живая история считающейся одной из лучших в Европе частных коллекций искусства XV–XVII веков, дополненной разделами Древнего Египта, Древнего Китая, Греции и Рима. В ткань повествования входят литературные портреты искусствоведов, реставраторов, художников, архитекторов, писателей, общавшихся с собранием на протяжении 150-летней истории.Заложенная в 1860-х годах художником Конторы императорских театров антрепренером И.Е.Гриневым, коллекция и по сей день пополняется его внуком – живописцем русского авангарда Элием Белютиным.
Петр I Зураба Церетели, скандальный памятник «Дети – жертвы пороков взрослых» Михаила Шемякина, «отдыхающий» Шаляпин… Москва меняется каждую минуту. Появляются новые памятники, захватывающие лучшие и ответственнейшие точки Москвы. Решение об их установке принимает Комиссия по монументальному искусству, членом которой является автор книги искусствовед и историк Нина Молева. Количество предложений, поступающих в Комиссию, таково, что Москва вполне могла бы рассчитывать ежегодно на установку 50 памятников.
Книга «Ошибка канцлера» посвящена интересным фактам из жизни выдающегося русского дипломата XVIII века Александра Петровича Бестужева-Рюмина. Его судьба – незаурядного государственного деятеля и ловкого царедворца, химика (вошел в мировую фармакопею) и знатока искусств – неожиданно переплелась с историей единственного в своем роде архитектурногопамятника Москвы – Климентовской церковью, построенной крестником Петра I.Многие факты истории впервые становятся достоянием читателя.Автор книги – Нина Михайловна Молева, историк, искусствовед – хорошо известна широкому кругу читателей по многим прекрасным книгам, посвященным истории России.
«Стать советским писателем или умереть? Не торопись. Если в горящих лесах Перми не умер, если на выметенном ветрами стеклянном льду Байкала не замерз, если выжил в бесконечном пыльном Китае, принимай все как должно. Придет время, твою мать, и вселенский коммунизм, как зеленые ветви, тепло обовьет сердца всех людей, всю нашу Северную страну, всю нашу планету. Огромное теплое чудесное дерево, живое — на зависть».
1210 год… Год решающего сражения коренных народов Балтийского моря с германским орденом меченосцев за Ригу. Расправа с заманенным в ловушку германским кораблем меченосцев была безжалостной и кровавой, а добыча – богатой. Старейшина береговых пиратов Уго, срывая с груди знатного путешественника украшенный драгоценными камнями крест, даже вообразить не мог, какую роль может сыграть дорогая безделушка в дальнейшей судьбе Ливонии. Для укрепления союза ливов против завоевателей-крестоносцев, которые требуют не только податей, но и отказа от своих богов, старейшина должен жениться на красавице Лее – сестре вождя ливов.
Кристин Лёненс родилась в США, училась в Гарварде, работала в Европе (в том числе – фотомоделью Paco Rabanne, Givenchy, Nina Ricci), живет в Новой Зеландии. Она автор трех романов, переведенных на 16 языков. «Блистательное пополнение в ряду, начатом такими шедеврами, как „Книжный вор“, „Мальчик в полосатой пижаме“ и „Татуировщик из Освенцима“», – писал о «Птице в клетке» журнал My Weekly. Не скупился на похвалы и бюллетень Historical Novel Society: «Роман редкой силы, глубины и эмоциональной бескомпромиссности.
Сказание о жизни кочевых обитателей тундры от Индигирки до Колымы во времена освоения Сибири русскими первопроходцами. «Если чужие придут, как уберечься? Без чужих хорошо. Пусть комаров много — устраиваем дымокур из сырых кочек. А новый народ придет — с ним как управиться? Олешков сведут, сестер угонят, убьют братьев, стариков бросят в сендухе: старые кому нужны? Мир совсем небольшой. С одной стороны за лесами обрыв в нижний мир, с другой — гора в мир верхний».
Известный украинский писатель Павел Андреевич Байдебура — автор многих сборников повестей, рассказов и очерков о труде и жизни шахтёров. В книгу «Искры гнева» вошли роман и рассказы. Роман повествует об историческом прошлом Донецкого края, о быте донских и украинских казаков, о зарождении классового самосознания в среде угнетённого крестьянства и казачества Слободской Украины в XVIII столетии. В рассказах, написанных в разные годы, автор рисует картины жизни шахтёров Донбасса в дни мирного труда и в военное время.
Роман А. Алматинской «Гнёт» — большое историческое полотно, в котором нашли своё отражение события целой эпохи. А. Алматинская рисует дореволюционный Туркестан, быт и нравы колониальной окраины России, показывает, как шло сближение народов, как зрели революционные силы, свергнувшие в 1917 году царя и буржуазию и открывшие новую, светлую страницу в жизни Туркестана. Настоящее издание романа «Гнёт» А. Алматинской предпринято в связи со 100-летием со дня её рождения. Издание третье в двух книгах (сокращённое).