Привал с выдернутой чекой - [2]

Ага, это штурман ко мне подошел, понятно.

– Мы вот здесь летели, – продолжал он, – а тут за сто верст леса нет.

А ведь он прав. Я тоже наш маршрут глядел, когда на задачу собирался. Не было там никаких лесов. Быстро вытащил из разгрузки карту – точно нет тут зеленки! Да-а-а, есть от чего почесать лоб.

– Может, карта старая?

Взглянул на дату типографского выпуска – год этот. М-да, и как не заругаться? Опять картографы со старых карт перепечатку сделали, суки. Выпуск этого года, а съемки, надо понимать, тысяча девятьсот… надцатого какого-то. А то и раньше. Как же я задолбался по таким картам на задачи ходить! На карте поле – а там лес, на карте лес – а там стройка.

– Да свежая карта! – возразил штурман. – Съемки только прошлой осенью делали.

– Да и не помню я такого! – К нам подошел командир экипажа, и я вспомнил, что он представился как майор Дружинин. – Пустыня под нами была. Точно помню! Да и когда падали, пока сознание не потерял, песок один до горизонта лежал, барханы точно помню. Куда и как нас забросило – ума не приложу. Но я скажу, блин, повезло! Если бы не эти деревья, – он показал взглядом на срубленные падающим вертолетом верхушки и поломанные громадные ветви, – сейчас бы нас вороны из железа выклевывали.

– Ага, это точно! – Трудно было не согласиться. – А не могло нас в сторону оттащить? – Я показал пальцем на один-единственный посреди этой местности оазис, расположенный километрах в пятидесяти от нашего маршрута.

– Полста километров? – хмыкнул с нехорошим намеком командир вертолетчиков.

– Да сам понимаю, что фигня полная. Но, может, все же отклонились, прибор там или что отказал?

– Но местность-то я все равно отслеживаю! – Штурман, похоже, даже обиделся. – Не могли мы так отклониться!

– Ты лучше свой «ГЛОНАС» посмотри! – посоветовал Дружинин.

И правда, что-то я про него забыл.

– Сейчас гляну. – Полез за навигатором. Достал, включил, жду. Долго он обычно соображает, а тут сразу координаты выдал и маршрут нарисовал. Верно вертолетчики говорят, не отклонялись они. И упали мы правильно, в смысле, где и должны были – согласно курсу. Но леса то на карте тут нет! Да и черт с ним!

– Мужики, теперь уже без разницы: был лес – нет леса! – Я взглянул на так, слава богу, и не загоревшийся вертолет. (А он, оказывается, не так уж сильно и помялся.) – Делать-то что будем? Обратно потопаем?

– Ты что, смеешься? – Штурман крутанул палец у виска. – Мы час летели!

– Ну и? – спросил я, хотя и понял, что сморозил глупость. Сценарий поведения напрашивался сам.

– Здесь ждать будем! – как командир корабля принял решение Дружинин. – Территория под Асадом, боевиков нет. Сейчас нас хватятся и прилетят. Уже давно хватились. Курс прямой, сразу найдут. Час-полтора, может, максимум два.

– Тогда будем ждать. – Глупо было не согласиться. Оставаться на месте крушения действительно самое верное. – Только на всякий случай в лесок отойдем, мало ли какая зараза поедет, зачем лишний раз на дороге рисоваться?

Я обернулся к своему заместителю:

– Илья, давай всех в лес, круговую оборону и наблюдателей на фланги.

– Все слышали? Семен, Олег – наблюдатели. Остальные за мной! – Болотников подхватил с земли свой десятилитровый рюкзачок (большие рюкзаки мы на это однодневное задание не брали) и зашагал к лесочку. Группа потянулась следом. Вертолетчики тоже. Я остался стоять один. Мышцы еще чувствовали слабость от пережитого напряжения. Левое веко изредка дергалось нервным тиком. Но душа пела. Я жив! Поразительно: я жив и могу сколько хочу вдыхать этот жаркий воздух, глядеть вдаль, ходить, бегать, чувствовать на коже легкий, дующий с юга ветер. Вот сейчас за нами прилетят, и мы полетим на базу. Сомнительно, что после подобного падения от нас потребуют продолжение выполнения задачи. Тем более что и задача так себе – облет, обход освобожденной территории. Работа для дураков, как сказал, отправляя нас на задачу, наш ротный – майор Белов. А и плевать! Пойти, что ли, в тенек завалиться и поспать?

Я так и сделал. Но только-только начал придремывать, как «запищала» радиостанция.

– Командир, – донесся до меня голос выставленного на правый фланг наблюдателя, – машины какие-то…

Сказал и замолчал. Ну, рожай, что ли?

– Игиловцы!

Вот, теперь орет как резаный, можно и потише. И вообще, что за бред? Мы этих игиловцев (Исламское государство Ирака и Леванта) отсюда два месяца назад вышибли. За семьдесят километров отшвырнули. Американцы с этой стороны плотной линией торчат. А тут на машинах… Откуда? Бред!

– Уверен? – Я разлепил глаза.

– Командир! – Нет, Литовцева, старшего снайпера нашей группы, паникером при всем желании не назовешь, надо вставать и пацанов поднимать.

– К бою! – не слишком громко скомандовал я, но меня услышали, и все пришло в движение.

– Разворачиваемся, фронт – дорога. – Отдав указание, я нашел удобное для наблюдения место, достал бинокль и начал высматривать разлюбезных наших, понимаешь ли, агрюш. Агрюшами мы через раз игиловских боевиков называли. С чьей-то легкой руки их вначале «игрюшами» величать стали, а потом довольно быстро на «агрюш» перефразировали – название прижилось, точнее, быстро приживалось, постепенно вытесняя ранее распространенное «игиловец». Я продолжал наблюдать. А вот и они катят, как на параде, ничё не боятся! Решили летчиков тепленькими взять! А группу спецназа на закуску не хотите, суки? Сейчас мы вам! Только много их, сволочей, – десять машин. А нас всего пятнадцать, если летчиков не считать. А что их считать? Летуны – они и в Африке летуны. Автоматы «АКС» старенькие, по четыре магазина на брата – и все. Даже гранат нет! А на что им в вертолете граната – подорваться, что ли? А твари все ближе, безбашенные, даже разведдозор не выслали. Сейчас они об этом пожалеют! Смотрю в бинокль. Итак, что мы видим: пять грузовиков, пять джипов, на тех джипах крупнокалиберные пулеметы. Серьезно! Если, не дай бог, издалека засекут – тут нам и могилка.