Привал на Эльбе - [6]

— Читать-то умеем, да мало знаем слов, — с сожалением проговорил Михаил. — Почти все совпадает с моими набросками. Посмотрите, товарищ генерал, — подал он свой план.

— Молодец! — воскликнул Якутин. — Вы что, топографию изучали?

— В школе занимался в топографическом кружке.

— Отлично начертили. Так вот, товарищи, — сказал командир дивизии разведчикам после беседы, — вы уже познакомились с местностью. Придется вам еще раз выехать — найти брод через Сож на этом участке, — указал он на карту, где река пересекает лес.

3

Элвадзе и Михаил отправились выполнять задание. Друзья догадывались, что затевается большое дело, если нужен брод с надежным дном. Значит, и артиллерия и тачанки двинутся. Задание было понятно разведчикам. Михаил не мог сообразить другое: где же линия фронта? Он заговорил об этом с Элвадзе.

— Узкое понятие у тебя о теперешней войне, — хлопнул Сандро казака по плечу. — Немец теперь на моторах. А мотору дай хорошую дорогу. Лесом, оврагами, болотами он не пройдет. Вот Гитлер и вбивает клинья по гладким дорогам.

Разведчики ехали вдоль берега. От реки поднимался туман. Рассветало. Конники напали на дорожку, уткнувшуюся в Сож. Вода в том месте рябила и текла быстрее.

— Здесь, должно быть, мелко, — заметил Михаил.

— Надо пробовать, — сказал Элвадзе. — Только как: на коне или пешком?

— Пешком, — ответил Михаил. — Безопаснее.

Он соскочил с коня, привязал его к дереву, смахнул саблей тонкую березку, очистил сучья, срезал тростник.

— Это зачем? — спросил Элвадзе.

— Для самозащиты. — Взял Михаил конец тростника в зубы. — Нырнул — и дыши через него. Мы в Дону часами занимались этим, пари держали, кто дольше пробудет под водой.

Михаил разделся, полез в воду, похолодевшую за ночь, и шаг за шагом начал прощупывать палкой дно реки. Вот он на середине. Вода только по пояс. Казак шел, дрожа от холода. Вышел на другой берег прямо на дорожку, убегающую в лес. «Значит, брод», — подумал Михаил и вернулся к Элвадзе.

…В полночь полк двинулся. Приказ был четкий. Каждый эскадрон знал, откуда заходить, когда громить врага на конях, когда в пешем строю. Эскадрону Пермякова приказано захватить штаб ночью без выстрела и затем разгромить немцев, примостившихся в школе. Путь эскадрона был не через брод, а там, где казаки пробирались в разведку, через Сож вплавь. Стремена обмотали войлоком, тряпками, чтобы не звенели.

Эскадрон спешился в той роще, где разведчики прошлую ночь оставляли коней. Потянулись казаки в село. «Эх, найти бы того мальчика!» — думал Михаил, подползая к огородам. Он старался найти то место, где укрывался Костюшка и женщины. Память не подвела молодого казака. Он подполз к яме и тихо предупредил:

— Свои, тсс…

Костюшка рассказывал горестно:

— Немцы весь день вчера мучили наших людей — солдат ихний пропал. Загнали человек тридцать в сарай и сказали, если не найдется солдат, всех постреляют. И сестру мою Веру взяли…

— Спасите их, — сквозь слезы проговорила мать Костюшки.

— А офицеры где? — спросил Элвадзе.

— Есть и в нашей хате, но там теперь два часовых, а то все один был.

Подполз Пермяков. Он указал конникам путь к школе, к штабу, напомнив:

— До последней минуты подкрадываться скрытно. Найдете?

— Я покажу, — вылез Костюшка из ямы.

— Хорошо, — прошептал Пермяков. — Но опасно…

— С вами я не боюсь. Идем, только ослобоните сестру. Идемте, — пополз Костюшка на четвереньках меж росистой ботвы.

Пермяков всматривался в темноту, но ни хаты, ни двора из-за сада не было видно. Михаил полз рядом с Костюшкой.

— Ты до двора доведи нас, а там мы сами…

— У хаты вас часовой может заметить, — рассуждал Костюшка как взрослый. — Там я выйду сам. Часовой меня знает. Скажу: пить захотел.

Костюшка полз и полз по межевой канавке, заросшей высокой травой. За ним, дыша в рукав, потянулись по-пластунски казаки. Он привел их к сараю. Дверь, выходящая на огород, заперта изнутри. Костюшка просунул над косяком руку, сдвинул щеколду, приоткрыл дверь. Как ни старался он, дверь все же скрипнула. Часовой через калитку заглянул во двор.

— Свой, хозяин дома, — проговорил Костюшка и быстро зашагал по двору.

Не дойдя до калитки, он жалобным голосом по-немецки сказал, что хочет пить.

— Штиль![4] — негромко сказал часовой.

И опять с автоматом под мышкой стал ходить возле хаты, с завистью заглядывая в окна на пьянствующих офицеров.

Русские бойцы пробрались в сарай и смотрели, как перед калиткой мерно прохаживался часовой. Дойдет он до угла двора, повернется назад, скроется за хатой, опять появится.

Костюшка, как только скрылся часовой за хатой, вернулся в сарай.

— Дверь открыта, — шепнул он, — идемте…

Михаил рукой осадил мальчишку. Элвадзе жестом показал Михаилу, что надо схватить часового.

Как только часовой исчез за стеной, Михаил на цыпочках подскочил к хате, прижался в углу. Вот подойдет часовой, увидит его, и кончена жизнь…

Шаги приближались, из-за угла показалось дуло автомата, козырек каски, продолговатое лицо с длинным носом. Немец покосился на двор. Михаил совсем замер: увидел его часовой или нет? Немец еще раз шагнул. Михаил рванулся, схватил часового за шею, прижал его спиной к изгороди. У немца хрустнули кости. Немец судорожно бился ногами. Подбежал Элвадзе, всадил в часового кинжал.