Притяжение - [7]

Спустя два месяца после разговора с Гарри она сидела в пустой гостиной уже чужого дома, перебирая принесенные из кабинета бумаги.

В кухне суетилась Кельда, готовившая последний ланч.

— Готово, — сообщила она, появляясь на пороге. — Пойдем, Линда.

На столе стояли две тарелки с копченым лососем, миска салата и два стакана.

Кельда достала из буфета початую бутылку бренди.

— Я и не знала, что ты такая запасливая, — пошутила Линда.

— Еще от Гарри осталась, — ответила служанка. — Он всегда пил только «Хеннесси».

— Верно.

— Что же с ним теперь будет?

Линда пожала плечами.

— Ничего. Почти все долги возвращены, осталось что-то около трехсот тысяч. Он уже работает над новым проектом, так что не пропадет.

Кельда разлила бренди по стаканам.

— А как же ты?

— А что я? Руки-ноги целы, голова на плечах — как-нибудь проживу.

Они чокнулись. Маслянистая янтарная жидкость огненной струйкой прокатилась по пищеводу, и Линда невольно открыла рот.

— А знаешь, мне твоя новая квартира понравилась. — Кельда опрокинула стакан и шумно вздохнула. — Светлая, чистая и район хороший.

— Согласна. Мне она и самой нравится. — Линда нисколько не кривила душой. Купленная после продажи дома скромная трехкомнатная квартира в многоэтажке, расположенной неподалеку от Юнион-стейшн, действительно пришлась ей по душе. В ней было все необходимое для жизни. А без джакузи, заднего дворика и подземного гаража можно как-нибудь обойтись.

Хуже было другое: ей так и не удалось найти работу. Она уже давно отказалась от услуг Клиффа Ричардсона и сама обошла едва ли не все киностудии, обзвонила друзей и знакомых, но так и получила ни одного стоящего предложения. Одни отделывались туманными обещаниями. Другие ссылались на временные трудности с ролями для актрис ее возраста. Третьи просто прятались.

— А как ты? Уже подыскала новое место?

Кельда задумчиво посмотрела в пустой стакан.

— Хочу пару недель отдохнуть. Осмотреться. Планы есть, но пока ничего определенного.

— Мой новый телефон записала?

— А то как же. — Кельда заглянула в сумочку. — Хм… а где же он? Я же его на стол положила. — Она поднялась, потерла лоб, пожала плечами и открыла шкафчик. — Вот он. И… Ой, а это что такое?

— Что?

— Какое-то письмо. Нераспечатанное. Тебе. Из Монтаны.

— Вот черт, — пробормотала Линда. — Это я его туда засунула и забыла.

— Важное? — поинтересовалась Кельда, разливая остатки бренди.

— От бабушки. Пришло месяца два назад. Надо бы ей позвонить. — Линда покачала головой. — Да, старость еще только в дверь стучится, а склероз уже за столом сидит.

— Бывает, — философски заметила служанка. — Я недавно книги перебирала, так в «Последнем магнате» сто долларов нашла. Представляешь?

— Мне Фицджеральд всегда нравился. Уверена, Хемингуэй пропил бы все до последнего цента, — пошутила Линда, и они обе рассмеялись.

Захватив пакет с отобранными бумагами и сунув в сумочку письмо из Монтаны, Линда вышла в холл. Кельда осталась, чтобы передать ключи новому хозяину, который должен был приехать через полчаса.

— Ну, наверное, все.

— Да, пожалуй.

Они постояли перед открытой дверью, глядя друг на друга, может быть, в последний раз.

— Мне будет тебя не хватать, — прошептала Линда, сдерживая подступившие вдруг к глазам слезы.

— А мне тебя.

Они обнялись и еще долго стояли так, всхлипывая и шмыгая носами, как будто расставались навсегда.

Уже перед сном, лежа в постели и глядя на незнакомый потолок, Линда вспомнила о письме из Монтаны. Она отложила книжку, откинула одеяло и, не обнаружив у кровати тапочек, босиком прошлепала по голому паркету в прихожую, где оставила сумочку.

Сейчас прочитаю письмо и сразу же позвоню, решила она. Впрочем, нет, у них сейчас уже ночь, так что придется отложить до утра.

Старушка, как обычно, подробно писала о себе, сообщая заодно все городские новости: их давний сосед, Питер О'Мелли ушел из дому, спутавшись с молоденькой учительницей; Дик Сатклофф, учившийся с Линдой в одном классе, недавно женился; Карен Шольц, подруга Саманты, умерла на следующий день после того, как местная газета сообщила об аресте ее внука…

Неторопливое повествование, растянувшееся на несколько исписанных убористым почерком листов, странным образом успокаивало, снимало напряжение, переводя мысли в спокойное русло тихой провинциальной жизни. Закрыв глаза, Линда видела перед собой двухэтажный домик, в котором прошло казавшееся таким далеким детство, сад за окном и встающие вдалеке величественные горы.

— Я обязательно приеду, бабушка, — прошептала она и вернулась к строчкам постскриптума.

Написаны они были как будто другой рукой, слабой и неуверенной. Саманта сообщала, что немного приболела и в ближайшее время ложится в больницу, а потому просила внучку не беспокоиться, если от нее некоторое время не будет вестей.

Черт! Линда попыталась вспомнить, не звонила ли Саманта после письма. Нет, кажется, не звонила. А если бы звонила в ее отсутствие, Кельда обязательно сообщила бы. В крайнем случае позвонил бы кто-то из родственников. Разумеется, все в порядке — бабушка просто ждет от нее ответа и наверняка волнуется.

Еще раз пообещав себе позвонить в Анаконду первым же делом утром, она положила письмо как знак напоминания на прикроватную тумбочку и попыталась уснуть.