Притча о встречном - [56]
ОРАТОР
Он — оратор. Между собраниями его нет, никто не знает, кем он работает, чем он занимается. О нем вспоминают перед собранием, на собрании, о нем помнят после собрания. Все знают, что он — оратор!
На собраниях все ждут его выступления. Едва председатель, привычно напружинив голос и тут же усмехнувшись, произносит: «Слово предоставляется…» — уже без фамилии все знают, что сейчас он появится на трибуне! Зал тут же приходит в оживление. Кто спал, сразу просыпается, кто туг на ухо, согнувшись и перебежечкой, пересаживается поближе. И все превращаются в слух, поворачивают головы, ищут его в зале. Вот он! Встал! Идет… Вот кто скажет!.. Тише! Тише!..
И неважно, что он говорит, надо видеть-слышать — как он говорит! Никто путем не запомнит, что он сказал, но с сияющим лицом друг друга будут спрашивать: «А З. — каков?» — «Да-а, единственное интересное выступление!» Да чем же — интересное? Кого-то критикнет, но так, что сам критикуемый прыснет от смеха, кого-то похвалит, утонет в смехе всего зала. Но он, как кондиционер, освежает зал, он родник бодрости. Всем весело, хорошо, радостно, все с ним согласны, единодушны, что бы он ни говорил — все будет всем по душе, ведь он — златоуст, он — артист, он — оратор!
Громкие аплодисменты покрывают конец его речи. Разве что букеты не летят на сцену!.. Какое-то жизненное призвание — почти поэту сродни!
Он возвращается в зал с видом триумфатора, идет между рядами, улыбается, кому-то подмигнул, пожал чью-то протянутую руку — головы опять поворачиваются, взгляды сопровождают его — в зале гул, светло, точно теплое море плещется о стены. Председатель не может овладеть собранием, никто не слушает его. А оратор прошел свое место, направился к выходу, затем к дальнему окну в конце коридора — покурить. Из зала один за другим юркают в двери поклонники оратора. Они собираются вокруг него, тоже курят — из облака дыма слышны смех, шутки, поздравления. Его поздравляют с успехом, точно артиста — любимца публики, точно дореволюционного адвоката — уездную знаменитость! О нем после собрания будут рассказывать женам за ужином и в постели, долго потом будут говорить о нем на работе… Потом его забудут, но тут же снова вспомнят, едва появится на стене объявление о собрании, опять будут ждать его выступления.
«А З. будет выступать? — у всех-всех спрашивает какая-то дама-поклонница. — Он не в отпуске? Хо-ро-шо! Блеск! Иду на собрание!»
Вымирающий дар, вымирающее искусство оратора. Поэтому, видать, столь ценное в наш век записанного, зачитанного, всеобщего — наперед известного — слова…
Но только ли в этом дело? Главное — в другом. Во-первых, не дает человек торжествовать казенщине, ритуалу, проформе. Ведь то и дело в растерянности озирается на президиум стенографистка! Как такое записать? Как схватить такое непривычное своими унифицированными крючками? Да чего там, сами унифицированные крючки ее рождены унифицированностью мыслей! Как легко ей с «руководством», с «докладами», как трудно с оратором! Сжимаются, втягивают голову в плечи «сценаристы», все «запланированные» и «штатные» выступающие. Они, как все, аплодируют оратору, как все, они смеются, когда он пародирует их, то голосом, повторяя их общие места, то мимикой, изображая напыщенность, которой они сии общие места произносят с трибуны, но и аплодируют, и смеются они для виду, на душе у них кошки скребут… Незримо какая-то почва уходит у них из-под ног…
Во-вторых, выступит Оратор, вышутит, высмеет, съязвит — а шутки и колкости его действуют куда сильней, чем, скажем, гнев праведный какого-нибудь «конфликтующего» или просто мрачного честняка с блокнотом, с фактами, цифрами в руках громящего начальство с той же трибуны. И не очень-то верится в однозначность такого мрачного честняка. На палитре жизни — не одна краска, множество их, да и человек, душа его такова. Мы же не говорим о критиканах, которые всегда и во всем видят лишь плохое, злокозненное, черное… Подчас моська, наторевшая лаять на слона, уже сама себе кажется размером со слона, воображает себя сильной, да и кой-кому внушает трепет или, на худой конец, заставляет помнить: с этим лучше не связываться! Не дай бог — попасть ему на язык! Тем более — упаси боже! — заиметь его врагом!.. Мрачнеет зал, когда на трибуне критикан, оживляется, глаза у всех полны радостного ожидания, когда говорит оратор.
Оратор!.. Как тут не писать его с большой буквы! Человек словом, нет, искусством своим побеждает всякую окаменелость, косность, скуку… Не тщеславится, ничего ему не надо, служит правде, как ее понимает. А ведь он у живого слова, — стало быть, он ближе к правде! Ведь живое слово, становясь на пути неправды, пойдя дальше, — становится образным словом поэзии, духом правды жизни! Оратор, значит, не просто предтеча поэта — он его чернорабочий. Впрочем, есть ли здесь непроходимая грань между оратором и поэтом? Как часто вдохновение оратора поднимается до поэзии, как часто поэту приходится заняться черновой работой оратора, расчисткой пути для своего слова! Они могут пожать друг другу руки — оратор и поэт. Даже когда они не думают друг о друге — они оба служат слову, стало быть, делают общее дело!
Название повести А. Ливанова «Начало времени» очень точно отражает ее содержание. В повести рассказывается о событиях, которые происходят в пограничном селе в 20–х годах, в первое время после установления Советской власти на Украине.Голодные, тяжелые годы после гражданской войны, борьба с бандитами, кулаками, классовое расслоение деревни, первые успехи на пути мирного строительства — все эти события проходят перед глазами деревенского мальчика, главного героя лирической повести А. Ливанова.
«Солнце на полдень» — лирическое повествование о детдомовцах и воспитателях 30-х годов. Главный герой произведения Санька — читатели помнят его по повести А. Ливанова «Начало времени» — учится жить и трудиться, стойко переносить невзгоды. И в большую жизнь он вступает с верой в человеческую доброту, в чистоту наших идеалов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Впервые в отечественной историографии предпринята попытка исследовать становление и деятельность в Северной Корее деспотической власти Ким Ир Сена — Ким Чен Ира, дать правдивую картину жизни северокорейского общества в «эпохудвух Кимов». Рассматривается внутренняя и внешняя политика «великого вождя» Ким Ир Сена и его сына «великого полководца» Ким Чен Ира, анализируются политическая система и политические институты современной КНДР. Основу исследования составили собранные авторами уникальные материалы о Ким Чен Ире, его отце Ким Ир Сене и их деятельности.Книга предназначена для тех, кто интересуется международными проблемами.
Гулиев Алиовсат Наджафгули оглы (23.8.1922, с. Кызылакадж Сальянского района, — 6.11.1969, Баку), советский историк, член-корреспондент АН Азербайджанской ССР (1968). Член КПСС с 1944. Окончил Азербайджанский университет (1944). В 1952—58 и с 1967 директор института истории АН Азербайджанской ССР. Основные работы по социально-экономической истории, истории рабочего класса и революционного движения в Азербайджане. Участвовал в создании трёхтомной "Истории Азербайджана" (1958—63), "Очерков истории Коммунистической партии Азербайджана" (1963), "Очерков истории коммунистических организаций Закавказья" (1967), 2-го тома "Народы Кавказа" (1962) в серии "Народы мира", "Очерков истории исторической науки в СССР" (1963), многотомной "Истории СССР" (т.
Наконец-то перед нами достоверная биография Кастанеды! Брак Карлоса с Маргарет официально длился 13 лет (I960-1973). Она больше, чем кто бы то ни было, знает о его молодых годах в Перу и США, о его работе над первыми книгами и щедро делится воспоминаниями, наблюдениями и фотографиями из личного альбома, драгоценными для каждого, кто серьезно интересуется магическим миром Кастанеды. Как ни трудно поверить, это не "бульварная" книга, написанная в погоне за быстрым долларом. 77-летняя Маргарет Кастанеда - очень интеллигентная и тактичная женщина.
Встречи с произведениями подлинного искусства никогда не бывают скоропроходящими: все, что написано настоящим художником, приковывает наше воображение, мы удивляемся широте познаний писателя, глубине его понимания жизни.П. И. Мельников-Печерский принадлежит к числу таких писателей. В главных его произведениях господствует своеобразный тон простодушной непосредственности, заставляющий читателя самого догадываться о том, что же он хотел сказать, заставляющий думать и переживать.Мельников П. И. (Андрей Печерский)Полное собранiе сочинений.