Притча о маленьком человеке - [8]

— Что привело тебя ко мне? — обратился наконец старец к Бэби, когда они вышли из невольного оцепенения и поклонились ему в знак приветствия.

— Вы понимаете… — начала было жена Бэби.

— Что привело тебя ко мне? — прервал ее старец, глядя прямо в глаза небольшого человека. На этот раз голос его звучал более сторого.

— Ну, в общем, это самое, — начал свое пояснение Бэби, — я написал две истории про свою жизнь. Так вот их плохо покупают, мои истории. А мне надо, чтобы их покупали лучше. Я хочу вернуть свои день ги, что переписчикам заплатил. И хотелось бы побыстрее…

— Сколько стоят эти твои басни? — неожиданно спросил старец.

— Это не басни, — обиделся Бэби, — это истории.

— Мне повторить вопрос? — жестко спросил седовласый.

— Одна тридцать четыре монеты, другая — тридцать шесть, — ответил Бэби, не понимая, чего этот старый козел злится.

— Их следовало бы уценить. Одну на четыре, другую на шесть монет… Тогда дело лучше пойдет: и цифра круглая, и цена соответствует…

Бэби дернулся, заскрипел зубами, но ничего не сказал старцу. В этом был весь Бэби: он мог беситься внутри, он мог потом не спать ночами, есть себя поедом, но всеми силами маскировал свое настоящее отношение к человеку, от которого он зависел, или от которого зависело его благополучие. Двуличие было его природой. А спасение для себя он находил в ритуальном вязании узелков на память: придет, дескать, время, и про тебя, гнус, историю напишу. Посмотрим тогда, кто больнее кусает…

Сейчас он зависел от этого козлобородого старика, который морализировал и учил его жизни в присутствии жены.

— Ответь, сколько правды в этих твоих баснях, — поинтересовался старец. — Половина? Треть? Четверть? Ну, как на духу?

Бэби сопел, наклонив голову.

— Ладно. Ты знаешь. И я знаю. Теперь скажи, ты пришел просить, чтобы я изменил судьбу твоих басен или твою собственную?

— Мою.

— Ладно. Попробуем, что там можно придумать… Только сначала давай с баснями закончим. «История Болезни» и «Больная Душа» так кажется? — Уточнил старец.

— Откуда ты знаешь названия?.. — растерялся Бэби.

— Я много чего знаю… — со вздохом пояснил тот. — Да, так басни… Все очень просто. Твоя «История Бо лезни», как бы ты ее сам ни задумывал, была написана больше для самооправдания. Людям же нравится читать мемуары тех, кто действительно добился успеха, а не путаные оправдания почему‑де что‑то не получилось или получилось так, как получилось. К тому же читатель любит басни, в которых мораль есть. А у тебя ее, друг ты мой ситный, увы…

Это было слишком. Бэби пришел сюда, чтобы ему помогли, чтобы изменили его судьбу к лучшему, чтобы исполнили его мечту и сделали, наконец, Большим человеком. А этот старик просто издевается над ним! Его надо было срочно поставить на место.

— А вот скажи‑ка мне, как лекарь лекарю, — шутливо — доверительно начал Бэби, — как это у тебя получается, чужую судьбу менять: откуда власть такая? Ты что с Богом или с нечистой силой знаешься?

— Ты не лекарь, ты — пекарь, — ответил старец.

— С чего ты взял, что я пекарь? — удивился Бэби.

— А с чего ты взял, что я — лекарь? — ответил старец тоном, который не предполагал дальнейшего обсуждения. — Ты мне лучше скажи, чем тебе Кузнец так в жизни насолил? Откуда столько ненависти? Вы ведь, кажется, в друзьях ходили?

— В друзьях… Он растоптал нашу дружбу, он хотел, чтобы я подчинялся ему, он зазнался, он сначала обнадежил меня, а потом делал все, чтобы навредить мне!.. — сорвался на крик Бэби. — А я, я лечил его, я помогал его семье, когда он сам был неизвестно где, я всегда был готов помочь в трудную минуту…

— Да, — согласился старец, — друг познается в беде… Но настоящий друг должен еще пройти испытание чужой радостью, чужим счастьем и чужим успехом. Чужими медными трубами, если хочешь. Не всем, ой не всем, кто готов разделить чужое горе и нужду, удается преодолеть его. Легко помогать тем, кому горше тебя…

И не благодарил ли он тебя за помощь твою? И не помогал ли сам, когда тебе было трудно? А насчет подчинения… Ты всегда мечтал быть лидером, командиром, вести за собой людей. Не обижайся, Бэби, ты на это не способен, ибо ты сам никогда не умел и не хотел кому бы то ни было подчиняться. И уже не научишься.

Ты говоришь, он что‑то делал, чтобы навредить тебе? Пустое, Бэби. Никто не навредит тебе больше, чем твои собственные истории, внимательно прочитанные тем, у кого на это терпения хватит. А Кузнец тогда честно предупредил тебя, что дело для него главнее. Вот он и думал о деле, а ты все время думал об его отношении к тебе.

Не держи зла на Кузнеца, Бэби. Вы просто слишком разные в своем отношении к жизни: его стакан всегда будет наполовину полон, твой — наполовину пуст…

Ну, что, соколик, пойдем твою судьбу менять, — без всякого перехода предложил старец и взял в руку стоявший у входа в пещеру посох.

— К — куда пойдем? — переспросила жена Бэби.

— Знамо куда, на перекресток, — ответил седовласый старик. Он зашагал вниз по едва заметной тропе, что вела к дальнему тракту. Поднявшийся ветер трепал его длинные тонкие волосы. Полы накидки развевались, как два большие крыла. Старец шел не- оглядываясь.