«Притащенная» наука - [82]

17 апреля 1948 г. он пишет жалобу на Ю.А. Жданова и направляет ее в два адреса: Сталину и А.А. Жданову. Он не ругает ответственного партийного работника, он сетует на непонимание с его стороны ситуации. Раз так, то он просит снять его, Лысенко, с должности президента ВАСХНИЛ. Пусть другие поработают, а вы полюбуетесь.

Шантажистом Лысенко был виртуозным, под стать самому Сталину. Вождь выждал некоторое время. Дал остыть Лысенко, а в июле пригласил его к себе, обеспокоился наш кормчий низкими урожаями и спросил народного академика, что делать? Лысенко сказал, что у него есть высокоурожайный сорт «ветвистой пшеницы», но генетики вставляют палки в колеса, не дают им воспользоваться. Сталин предложил Лысенко выяснить отношения с генетиками и обещал поддержку.

Повод для «дискуссии» Лысенко нашел с легкостью. Он умело разыграл модную тогда карту низкопоклонства. Биология, мол, делится на две антагонистические науки – буржуазную и советскую. Он – лидер советской биологии, а генетика – «орудие реакционного американского империализма» [441].

Идея Сталину понравилась и он дал добро на очередную дискуссию в науке.

Далее заработали клевреты Лысенко. Они добились пополнения ВАСХНИЛ своими (нельзя же было проиграть идеологическую битву). Список составил Лысенко. Утвердил его Сталин. Уже 28 июля «Правда» напечатала список из 35 вновь назначенных академиков ВАСХНИЛ. Среди них были М.А. Ольшанский, Д.А. Долгушин, И.И. Презент и др.

Лысенко готовил доклад тщательно и в тайне от всех. Много раз правил его сам, позволил пройтись по нему желчному перу И.И. Презента. Несколько раз передавал его Сталину, тот сам просил его об этом [442].

Саму сессию мы описывать не будем. Не интересно. То был классический, тщательно отрежиссированный спектакль с заранее известным финалом. Скажем лишь, что из-за завесы тайны пригласительные билеты на сессию получили в основном люди Лысенко. Генетики прорывались на нее, используя любые ухищрения. Проходила она с 31 июля по 7 августа 1948 г. в клубе Минсельхоза СССР. Основной доклад «О положении в биологической науке» сделал Лысенко. Нерушимой стеной стояли за ним И.И. Презент, Н.И. Нуждин, М.Б. Митин, И.Е. Глущенко, И.А. Поляков, А.Н. Студентский, В.П. Бушинский, О.Б. Лепешинская, Д.М. Трошин и многие другие.

Нашлись и противники «мичуринской биологии»: Б.М. Завадовский, И.А. Рапопорт, С.И. Алиханян, И.М. Поляков, П.М. Жуковский, А.Р. Жебрак, И.И. Шмальгаузен, В.С. Немчинов.

На заключительном заседании, когда Лысенко с гордостью заявил, что его доклад прочел и одобрил сам товарищ Сталин, весь зал встал и загромыхал овацией. Генетики почувствовали дыхание Колымы. Жуковский, Алиханян и Поляков попросили слова для покаяния.

А далее?

13 августа в Институте философии АН СССР состоялось специальное совещание. Выступили академики Г.Ф. Александров и М.Б. Митин, академик ВАСХНИЛ И.И. Презент и еще многие. Все отметили выдающуюся роль в развитии советской науки доклада Лысенко. Решили укрепить сектор философии естествознания биологами лысенковской школы. Им было не стыдно. Они были «верующими» учеными.

Даже профессор А.Р. Жебрак 15 августа 1948 г. напечатал в «Правде» письмо, в котором свое отступничество объяснил членством в партии: «Я, как член партии, не считаю для себя возможным оставаться на тех позициях, которые признаны ошибочными Центральным комитетом нашей партии».

Началось настоящее пиршество «мичуринской биологии». Все наперегонки, в кровь расшибая лбы, стремясь первыми доказать свою преданность, а главное принадлежность к подлинной советской науке, начали открытую «охоту на ведьм» из лагеря вейсманистов-морганистов.

Избыточное послушание, как всегда, проявила советская Академия наук. 24 – 26 августа под председательством президента С.И. Вавилова непрерывно заседал Президиум. Обсуждали вопрос «О состоянии и задачах биологической науки в учреждениях Академии наук СССР» [443]. Речи держали министр высшего образования С.В. Кафтанов, министр сельского хозяйства И.А. Бенедиктов, министр совхозов Н.А. Скворцов и еще более десяти рядовых академиков. Именно постановление, принятое Академией наук, «спровоци-ровало развязывание психологического террора во всех уголках нашей страны» [444].

26 августа 1948 г. постановлением Президиума освободили Л.А. Орбели от должности академика-секретаря Отделения биологических наук. Реакция почетного члена АН СССР (с 1942 г.), президента Лондонского королевского общества нейрофизиолога Генри Дейла была такой же стремительной: он попросил не считать его более членом советской Академии. В письме на имя С.И. Вавилова Генри Дейл указал, что разногласия с Т.Д. Лысенко не могут быть поводом для столь резких дискриминационных акций против академика Орбели: «… Из заявлений самого Лысенко ясно, что его догмат установлен и насильно введен Центральным комитетом коммунистической партии как отвечающий политической философии Маркса и Ленина. Многие из нас, г-н Президент, с гордостью считали, что в науке, общей для всего мира, нет политических границ… Однако теперь эта наука должна быть отделена от советской науки и порицаема как “буржуазная” и “капиталистическая”… С тех пор как Галилей угрозами был принужден к своему историческому отречению, было много попыток подавить или исказить научную истину в интересах той или иной чуждой науке веры, но ни одна из этих попыток не имела длительного успеха. Последним потерпел в этом неудачу Гитлер. Считая, г-н Президент, что Вы и Ваши коллеги действуете под аналогичным принуждением, я могу лишь выразить Вам свое сочувствие»