Присяга - [4]
— Ты не знаешь, аксакал, где тут скрываются дезертиры? — спросил бригадира коренастый смуглолицый капитан.
Байжан Атагузиев в душе был поражен. Давно на ферме жили одни старики да женщины с ребятишками. Жили, занятые нелегким чабанским трудом, в тревожном ожидании, как и все в то суровое время, солдатских треугольничков от родных и близких. «Какие дезертиры? На фронте наши мужчины!» — так хотел с возмущением ответить Байжан, но сдержался, сказал спокойно:
— Да нет... Кажется, не слышно про таких.
Капитан спросил, нельзя ли купить на ферме барана.
— Колхозного нельзя. А своего, пожалуй, продам.
— Сколько просишь?
— Три тысячи.
Байжан, словно бы нарочно, заломил несуразную цену. Но капитан, не торгуясь, достал из полевой сумки пачку денег.
— Получай пять тысяч. Для хорошего человека нам денег не жалко.
«Кому это нам?» — чуть было не спросил Байжан, но опять сдержался и с подчеркнутой жадностью стал рассовывать деньги по карманам, вызвав удивление на лицах жителей фермы, которые раньше вроде бы не замечали в нем корыстолюбия.
— Бери, аксакал, бери, — капитан снисходительно улыбался. — Еще больше дадим, если узнаешь что-нибудь о дезертирах. Понял?
— Как не понять...
Они ушли, уводя на волосяном аркане барана. А Байжан, окруженный односельчанами, долго смотрел им вслед. Шестьдесят лет прожил в степи Байжан, и эта прокаленная зноем, неласковая и скудная степь была его родной землей. В молодости он батрачил здесь у бая, в годы гражданской войны в партизанском отряде громил белоказаков и алашордынцев, сладкоголосых и скорых на расправу буржуазных националистов, которые хотели, чтобы в казахских аулах шло все по-старому, как при царе. Он многого не знал, этот седой колхозный бригадир из маленького, затерянного в песках чабанского поселка. Но он был умудрен годами, и жизнь наделила его зоркостью особого склада, зоркостью сердца. И когда странные пришельцы скрылись в барханах, он сказал одному из подростков:
— Скачи в аулсовет. Расскажи все, что видел. Скажи — чужие люди в степи!
Сообщение Байжана Атагузиева резко изменило ход поисков. Ближайшая оперативная группа на конях устремилась к ферме. Путь был не близкий, километров за семьдесят. Чекисты переправились вброд на левый берег Эмбы и вскоре случайно наткнулись на следы недавней стоянки. В лощине среди примятого типчака валялись окурки немецких сигарет, карандаш, сломанный примус.
— Наследили изрядно, — заметил пораженный беспечностью гитлеровских агентов сотрудник Гурьевского УНКГБ Шармай.
Шармай, возглавлявший опергруппу, знал, что в этой местности привал можно сделать только в урочище Саркаска, где в двадцати километрах друг от друга находились два колодца. Интуиция подсказывала, что вероятнее всего именно там можно застать непрошеных гостей. В надвигавшихся сумерках чекисты стали прочесывать степь. У первого же колодца они обнаружили свежеотрытые пулеметные ячейки, а когда, растянувшись редкой цепью, подъезжали осторожно ко второму, навстречу ударили плотные очереди из автоматов.
Наступившая темнота оборвала перестрелку. Опергруппа еще долго кружила по окрестности, тщетно пытаясь снова вызвать на себя огонь и нащупать след ускользнувшей банды. Только к рассвету добрался Шармай до фермы. Его ожидало неприятное известие. В эту ночь бандиты, которыми верховодил мнимый капитан, ограбили ферму, забрали лошадь, различные продукты. Угрожая оружием, они увели с собой Байжана Атагузиева.
Устроив на ферме засаду, Шармай с частью своих людей немедленно отправился в погоню. Четкие следы вели вверх по течению Эмбы. На пределе сил, погоняя усталых коней, чекисты стремились сблизиться с бандой. Внезапно разразился ливень. Солончаки мгновенно превратились в непролазные болота, следы были начисто смыты.
Шармай едва не впал в отчаяние. Он не знал, что на ферму, где так предусмотрительно была оставлена засада, явились двое в красноармейских гимнастерках. Увидев наведенные дула винтовок, бросили автоматы, подняли руки.
— Братцы! — закричал с надрывом один из них. — Не надо!.. Мы же с повинной...
Эти двое, Бастаубаев и Калиев, заявили, что входят в особый диверсионно-террористический отряд, состоящий из четырнадцати человек. Отряд доставлен в Прикаспийскую степь двумя рейсами специального самолета, вооружен автоматами, гранатами и пулеметами. Часть снаряжения закопана на базе в урочище Саркаска. На вопрос: кто командует отрядом? — последовал ответ:
— Обер-лейтенант немецкой армии Алихан Агаев!
Чекистам тогда, на ферме, было недосуг выспрашивать подробности. Надо продолжать преследование банды, перекрыть пути возможного выхода на Ташкентскую железнодорожную магистраль, отыскать базу в Саркаска, установить там засаду.
Пока они занимаются этими срочными делами, вернемся несколько назад и попытаемся осветить отдельные, весьма колоритные детали биографии агента гитлеровской секретной службы Алихана Агаева, по кличке Иранов. Заметим, что рассказ этот будет основан не только на протоколах допросов схваченных диверсантов, но и на записях дневника самого Агаева, который оказался в распоряжении советской контрразведки.
Владимир Быстряков — композитор, лауреат международного конкурса пианистов, заслуженный артист Украины, автор музыки более чем к 150 фильмам и мультфильмам (среди них «Остров сокровищ», «Алиса в Зазеркалье» и др.), мюзиклам, балетам, спектаклям…. Круг исполнителей его песен разнообразен: от Пугачёвой и Леонтьева до Караченцова и Малинина. Киевлянин. Дважды женат. Дети: девочка — мальчик, девочка — мальчик. Итого — четыре. Сыновья похожи на мам, дочери — на папу. Возрастная разница с тёщей составляет 16, а с женой 36 лет.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Это книга о том, как делается порнография и как существует порноиндустрия. Читается легко и на одном дыхании. Рекомендуется как потребителям, так и ярым ненавистникам порно. Разница между порнографией и сексом такая же, как между религией и Богом. Как религия в большинстве случаев есть надругательство над Богом. так же и порнография есть надругательство над сексом. Вопрос в том. чего ты хочешь. Ты можешь искать женщину или Бога, а можешь - церковь или порносайт. Те, кто производят порнографию и религию, прекрасно видят эту разницу, прикладывая легкий путь к тому, что заменит тебе откровение на мгновенную и яркую сублимацию, разрядку мутной действительностью в воображаемое лицо.
Эта небольшая книга написана человеком, «хорошо знавшим Троцкого с 1896 года, с первых шагов его политической деятельности и почти не прекращавшим связей с ним в течение около 20 лет». Автор доктор Григорий Зив принадлежал к социал-демократической партии и к большевизму относился отрицательно. Он написал нелестную, но вполне объективную биографию своего бывшего товарища. Сам Троцкий никогда не возражал против неё. Биография Льва Троцкого (Лейба Давидович Бронштейн), написанная Зивом, является библиографической редкостью.
Тему автобиографических записок Михаила Черейского можно было бы определить так: советское детство 50-60-х годов прошлого века. Действие рассказанных в этой книге историй происходит в Ленинграде, Москве и маленьком гарнизонном городке на Дальнем Востоке, где в авиационной части служил отец автора. Ярко и остроумно написанная книга Черейского будет интересна многим. Те, кто родился позднее, узнают подробности быта, каким он был более полувека назад, — подробности смешные и забавные, грустные и порой драматические, а иногда и неправдоподобные, на наш сегодняшний взгляд.
Советские люди с признательностью и благоговением вспоминают первых созидателей Коммунистической партии, среди которых наша благодарная память выдвигает любимого ученика В. И. Ленина, одного из первых рабочих — профессиональных революционеров, народного героя Ивана Васильевича Бабушкина, истории жизни которого посвящена настоящая книга.