Присяга - [3]

После вторичного разговора по телефону с Астраханью предположения о том, что это была наша заблудившаяся в ночном небе машина, окончательно отпали. Ни военных, ни гражданских самолетов в ту ночь не должно было быть в небе над северным Прикаспием.

Значит, выброшен вражеский десант? Тогда еще не было твердой уверенности. Но о появлении странного самолета Гурьев уведомил все районные отделения НКВД-НКГБ и стал ждать новостей, особенно из районов, прилегающих к Эмбе, над которыми проходила предполагаемая трасса полета и куда специально послали оперативных работников.

Ждать пришлось недолго.

6 мая в 3 часа ночи дежурный Гурьевского аэропорта сообщил о новом визите неизвестного самолета. Сделав два круга над городом, он ушел в сторону моря. А еще через час на рейде в 40 — 50 километрах от побережья все тот же самолет на бреющем полете прошел над пароходами «Пролетарская диктатура», «Калинин», «Роза Люксембург» и обстрелял их из крупнокалиберного пулемета. Суда не пострадали, за исключением парохода «Роза Люксембург», который с пробитыми котлами пришлось отбуксировать в порт. Осколком легко был ранен помощник капитана «Пролетарской диктатуры». Моряки рассказывали, что корабли атаковал четырехмоторный бомбардировщик без опознавательных знаков. Но экспертиза, исследовавшая осколки пуль, установила, что они немецкого производства.

Какую же цель преследовал фашистский летчик, принимая безрассудное решение напасть на мирные корабли? Вряд ли он не понимал, что одним пулеметным обстрелом не в состоянии нанести сколько-нибудь значительный урон. А ведь это был не рядовой самолет. Он принадлежал к печально знаменитой 200-й бомбардировочной эскадре, выделенной из состава гитлеровских ВВС для выполнения специфических заданий военной разведки, и действительно, как мы увидим дальше, сбросил на парашютах большую группу агентов.

Первое, что приходит на ум, это то, что за штурвалом немецкого бомбардировщика чудом оказался человек, который, обстреляв суда за тысячи километров от линии фронта, сознательно пытался столь рискованным маневром привлечь внимание к своему полету. Но как ни заманчива эта мысль, от нее приходится отказаться, ибо точно установлено, что на борту самолета вместе с экипажем находились кадровые разведчики нацистской Германии. И не просто разведчики, а ответственные сотрудники шпионско-диверсионного отдела генштаба вермахта, руководимого Рейнгардом Геленом.

Таким образом, данный эпизод по праву можно отнести к разряду непостижимых парадоксов в истории тайной войны. Два года люди Гелена, не останавливаясь перед огромными затратами, в сугубо конспиративной обстановке готовили одну из своих крупнейших подрывных операций в глубоком советском тылу. И вот когда казалось, что первый этап операции прошел благополучно, вдруг самолет, доставивший агентов, в относительной близости от места их выброски атакует на бреющем полете корабли в Каспийском море и тем самым явно демаскирует свой сверхсекретный рейс.

А в Гурьеве благодаря своеобразной визитной карточке, посланной воистину самим небом, сделали правильный вывод о целях гитлеровской разведки. Не оставалось и тени сомнений: надо искать диверсантов. Именно диверсантов, и скорее всего в значительном количестве, потому что для заброски агентуры, имевшей только шпионские задания, немцам не было необходимости дважды в течение трех дней посылать за тридевять земель свой тяжелый самолет.

И снова, как в дни Сталинградской битвы, все важнейшие промышленные предприятия Прикаспия были переведены на угрожаемое положение. По инициативе Гурьевского обкома партии был мобилизован партийно-советский актив. Особые меры по усилению охраны были приняты на таких объектах, как нефтепровод Каспий — Орск, нефтебаза «Ширина», электростанция Казнефтекомбината. Самую мощную на трассе нефтепровода нефтекачку № 3 и весь Макатский район взяла под наблюдение специальная группа. Как будто чекисты заранее знали, что именно здесь, вблизи нефтекачки № 3, им предстоит выдержать ожесточенный бой с фашистскими наймитами.

Через день быстро сформированные восемь оперативных групп начали поиск. Задача была сложная. Район поиска — это сотни километров холмистой знойной полупустыни с ослепительно голубеющими под солнцем солеными озерами и едва приметными пастушьими тропами вместо дорог, редкие малолюдные поселки животноводческих колхозов, не имеющих телефонной связи, и еще более редкие, буквально наперечет, колодцы с пресной водой. Трудно сказать, какой бы оборот приняли события, если бы не конный нарочный. Утром 12 мая на хрипящем, в хлопьях пены жеребце он влетел наметом во двор Жилокосинского райотдела НКВД, доставив записку из отдаленного Уялинского аулсовета. В записке говорилось, что бригадир колхоза имени Кирова Байжан Атагузиев просит срочно прислать милиционеров для проверки вооруженных автоматами подозрительных людей, которые несколько часов назад приходили к нему на ферму.

Пришли они прямо из степи, шестеро казахов в форме офицеров и сержантов Красной Армии, с орденами и медалями на гимнастерках, и сказали, что ищут дезертиров.