Присутствие. Дурнушка. Ты мне больше не нужна - [130]

— Как раз собирался.

Гвидо пропустил недовольное замечание мимо ушей.

— Мы тут подсчитали, выходит около сотни долларов чистыми. Двадцать для тебя сойдет?

— Ага, двадцать — это хорошо, — согласился Перс, с трудом моргая. Он вроде как и не слышал.

— Увидимся в городе. — Гвидо повернулся и побрел к самолету, где уже стоял Гай, положив руки на лопасть пропеллера. Гвидо залез в кабину, и Гай крутанул лопасть винта вниз, мотор тут же завелся. Гвидо помахал Гаю и Персу, который в ответ слегка приподнял руку над кузовом. Гвидо поддал газу, и самолет покатился по земле, потом поднялся в небо, и двое мужчин, оставшихся внизу, следили за его полетом в сторону гор и дальше.

Гай вернулся к грузовику и стал было усаживаться за руль, но посмотрел на Перса — тот все еще полулежал, опершись на локоть.

— Двадцать будет нормально?

Гай спросил так, потому что ему показалось: Перс выглядит обиженным.

— А? Да-да, двадцать будет нормально, — ответил Перс и вылез из кузова. Гай сел за руль. Перс остановился возле грузовика помочиться, Гай ждал. Перс забрался в кабину, и они поехали.

Кобыла с жеребенком стояли сейчас между ними и поросшей полынью пустыней, в сторону которой они направлялись. Перс смотрел в окно на кобылу и видел: она тоже наблюдает за ними, оценивающе, но без особой тревоги, а жеребенок лежит, подняв голову, на глинистой земле и часто подергивает головой, словно вот-вот заснет. Перс долго смотрел на жеребенка, пока они приближались, и думал о том, как тот ждет там, возле кобылы, когда та освободится и они убегут.

— Ты когда-нибудь слыхал, чтоб жеребенок убежал от кобылы? — спросил он у Гая.

— Только не такой маленький, как этот. Этому никуда одному не уйти. — Гай оглянулся на Перса.

Они миновали кобылу и жеребенка и оставили их позади, и Перс откинул голову назад и закрыл глаза. Табачная жвачка выпирала у него под левой щекой, но он не стал ее выплевывать.

Но вот грузовик выбрался с глинистой почвы и, раскачиваясь и кренясь, покатил по заросшей полынью пустыне. Им теперь надо было вернуться в лагерь, собрать постели и кухонные принадлежности, а потом ехать к дороге, до которой от лагеря было почти пятнадцать миль через пустыню.

— Я, наверное, нынче вечером пойду к Рослин, — сообщил Гай.

— О'кей. — Перс не открывал глаз.

— Мы можем забрать их и утром, а потом забросить тебя в Ларго.

— О'кей.

Гай думал о Рослин. По всей вероятности, она только посмеется над ними по поводу всей этой работы, которую они проделали за жалкие несколько долларов, и скажет, что они полные тупицы и не в состоянии подсчитать затраченные усилия и время и прочие скрытые издержки. Послушать ее, так они иной раз вообще никакой прибыли не приносили.

— Рослин будет жалеть жеребенка, — сказал Гай, — так что лучше, пожалуй, и не упоминать о нем.

Перс открыл глаза и, не поднимая головы со спинки сиденья, посмотрел сквозь окно на горы.

— Черт побери, она ж кормит эту свою собаку собачьими консервами, так?

Гай снова почувствовал близость с Персом и улыбнулся:

— Конечно, кормит.

— Ну и что, по ее мнению, в этих банках?

— Она знает, что в этих банках.

— Там, в банках, дикие лошади, — сказал Перс словно бы для себя.

Некоторое время они ехали молча.

— Вот это меня больше всего бесит, — добавил Перс.

Они опять помолчали.

— Ты поедешь со мной к Рослин или останешься в городе? — спросил Гай.

— Я бы лучше поехал с тобой.

— О'кей.

Гаю стало хорошо при мысли о ее домике. Там везде ее книжки на полках, которые он для нее сколотил, и они выпьют, и Перс заснет на диване, а они пойдут в спальню. Он любил возвращаться к ней после того, как поработал, ему это нравилось больше, чем когда он возил ее то туда, то сюда или просто торчал у нее. Ему нравилось, когда у него в кармане были его собственные деньги. И сейчас он вовсю старался представить себе, как все у них с нею будет дальше.

Ему уже скоро стукнет сорок шесть, а там и до пятидесяти недалеко. В один прекрасный день она вернется на Восточное побережье, он знал об этом, может, уже в этом году, может, в следующем. Он опять задумался. Скоро он начнет седеть. Как он будет выглядеть с седыми волосами? Стиснув зубы, он представил себя седым и старым.

— Хочу матери позвонить, — заговорил Перс. — Черт, я ей уже год не звонил. — Он смотрел на горы. Перед глазами у него по-прежнему стоял жеребенок, и он очень желал, чтобы его тут уже не было, когда они вернутся сюда завтра утром. — Мне непременно надо попасть завтра в Ларго и записаться.

— Ну и поедем, — отозвался Гай.

— Мне бы пригодился выигрыш. — Перс уже думал о пяти сотнях долларов и о том, как много раз он выигрывал по пятьсот. — А знаешь, Гай…

— Чего?

— Никогда я ничем таким не стану, будь я проклят. — И он рассмеялся. Он был голоден и с минуту смеялся без удержу, а потом снова откинул назад голову и закрыл глаза.

— Я ж тебе так и сказал, еще в первый раз, когда мы только встретились, так ведь? — Гай растянул губы в улыбке. Он уже чувствовал, что предвкушает, как они вечером будут выпивать у Рослин.

Перс снова заговорил:

— Этот жеребенок в любом случае не принесет нам и пары долларов. Как ты думаешь, может, нам его там и оставить?