Присутствие. Дурнушка. Ты мне больше не нужна - [127]

— Крупная кобыла, — сказал Перс. В его глазах все еще оставалось сонное выражение, лицо было спокойным, но кожа покраснела.

— Ага, гораздо крупней, чем обычно тут встречается, — сказал Гай.

Они продолжали наблюдать за маленьким табуном, теперь уже поднявшись на ноги и стоя в кузове. Впереди шла крупная кобыла, такая же большая, как нормальная взрослая лошадь, и они очень удивились при виде такого животного. Они знали, что табуны мустангов живут в полной изоляции друг от друга, и в результате инбридинга лошади ростом теперь не выше крупного пони. Тут табун свернул в сторону, и они увидели жеребца. Он был меньше кобылы, но все же крупнее, чем те, которых Гай загонял прежде. Остальные две лошади были маленькие, какими обычно бывают мустанги.

Самолет теперь шел вниз, на посадку. Гай и Перс перебрались в переднюю часть кузова, где на высоте бедра между двумя стойками, вставленными в гнезда в полу кузова, был натянут кусок белой сети. Они растянули еще один от стойки к стойке и встали между ними. Перс закрепил свой конец на стойке. Потом оба развернулись внутри загона, и каждый нагнулся над покрышкой, лежавшей позади него, и достал моток веревки, на конце которого болталась петля. Бросив взгляд на дно озера, они увидели, что Гвидо уже подгоняет самолет к ним, руля по земле, и замерли, поджидая его. В двадцати ярдах от грузовика он вырубил мотор и выпрыгнул из открытой кабины еще до того, как самолет окончательно остановился. Закрепил хвост машины веревкой, привязанной к колу, вбитому в глинистую землю, и рысцой побежал к грузовику, на ходу снимая летные очки и засовывая их в карман своей драной куртки. Перс и Гай, смеясь, окликнули его, но он, кажется, даже не замечал их. Его лицо приняло ужасно важное выражение, он был страшно занят. Он запрыгнул в кабину грузовика, и колли впрыгнула туда вслед за ним и уселась на полу, по-прежнему вся трясясь. Он включил мотор и с ревом рванул вперед через плоское глинистое пространство, в водянистые волны перегретого воздуха.

Они увидели, что табун замер на месте, сгрудившись в маленькую кучку милях в двух от них. Грузовик летел вперед по гладкой поверхности, а Гвидо в кабине глянул на спидометр и увидел, что делает больше шестидесяти миль в час. Надо было соблюдать осторожность, чтобы не перевернуться, и он сбросил скорость до пятидесяти пяти. Гай, стоя в переднем правом углу кузова, Перс Хаулэнд — в левом, натянули шляпы по самые брови и подняли веревки с петлями на конце повыше — ветер угрожал спутать их. Гвидо знал, что Гай Лэнглэнд отлично умеет обращаться с веревкой, а вот насчет Перса сомневался, так что направил грузовик к левой части табуна, чтобы подойти к нему, если удастся, той стороной, где стоял Гай. Весь этот способ ловли диких лошадей — с использованием грузовика, покрышек, арканов и самолета — был изобретением Гвидо, и он снова ощутил радость оттого, что все это придумал сам. Он вел грузовик, положив обе тяжелые руки на руль и держа левую ногу над педалью тормоза. Он протянул руку к рычагу переключения передач, чтобы убедиться, что тот не собирается соскочить на нейтраль, но тот вроде бы плотно сидел на месте, так что если они не налетят на что-нибудь, на него можно положиться. Табун начал было двигаться, но снова остановился, и лошади смотрели на грузовик, насторожив уши и вытянув шеи вверх и вперед. Гвидо чуть улыбнулся. По его мнению, они сейчас выглядели совершенно глупо — стоят там в полном неведении; но он-то знал, что будет дальше, он уже жалел их и это их неведение.

Ветер бил прямо в лицо Персу и Гаю, стоявшим в кузове грузовика. Поля их шляп заломились. Лица у обоих были бурые. Они видели, что лошади наблюдают за их приближением, неподвижно стоя на месте. Подъезжая с ревом все ближе и ближе, они видели, как красиво смотрится этот табун.

Перс Хаулэнд повернулся лицом к Гаю, и тот мгновенно оглянулся в его сторону. В эту весну было много дождей, и табун, видимо, нашел себе отличное пастбище. Лошади были упитанные, и шкуры у них блестели. Кобыла была почти вороная, жеребец и две другие — темно-гнедые. У жеребца была волнистая шерсть с сероватым оттенком. Он вдруг нагнул голову, повернулся к грузовику задом и пустился в галоп. Остальные развернулись и затопали следом за ним, жеребенок бежал рядом с кобылой. Гвидо нажал на педаль газа, и грузовик рванулся вперед, завывая мотором. Они были уже в нескольких ярдах позади животных и могли разглядеть даже подошвы их копыт, на которые никогда не набивали подков. Им хорошо были видны и развевающиеся мощные гривы, пышные длинные хвосты, достающие до самых их задних бабок, если они стояли бы неподвижно.

Грузовик поравнялся с кобылой. Слышен был только громкий стук копыт по глине. Стук был легкий, лошади были легконогие. Ноги у всех были тонкие, а сами они все в пене после почти двух часов гонки, но, когда грузовик догнал кобылу и Гай начал раскручивать над головой веревку, табун стремительно повернул вправо, и Гвидо, вдавив педаль газа в пол, свернул следом. Они продолжали мчаться, описывая круг, а у него не хватало скорости, чтобы держаться вровень с животными. Он замедлил ход и отстал на несколько ярдов, дожидаясь, пока они снова пойдут прямо вперед. А они все описывали круги, словно цирковые лошади на арене, но теперь уже медленнее, они вымотались почти до предела, и Гвидо заметил разрыв между жеребцом и двумя гнедыми и бросил грузовик в эту щель, отрезая кобылу с жеребенком и оттесняя ее влево. Теперь цепочка лошадей растянулась, стук копыт убыстрился. Их задние ноги отлетали прямо назад, шеи опустились и вытянулись вперед. Гай раскрутил веревку над головой, и тут грузовик поравнялся с жеребцом, который тяжело, со свистом дышал от изнеможения, и Гай бросил аркан. Петля упала жеребцу на голову, Гай, поддернув грузик на веревке, заставил ее опуститься на лошадиную шею. Конь рванулся вправо, веревка размоталась и натянулась, и покрышка вылетела через борт грузовика и потащилась по твердой глине. Трое мужчин в замедлившем ход грузовике смотрели, как жеребец с выпученными от испуга глазами несколько ярдов тащил за собой огромную шину, пока не встал на дыбы, суча в воздухе передними ногами, и опустился на землю мордой к покрышке, пытаясь оторваться от нее и пятясь задом. Затем он замер, тяжело дыша, но его задние ноги приплясывали, описывая дугу и перемещаясь то влево, то вправо, а он все дергал шеей, пытаясь высвободиться из безжалостной петли.