Приставы богов - [2]

Первыми исчезли ступни. От неожиданности Зуав опрокинулся навзничь, падая, попытался упереться об пол, и ковер тут же проглотил обе ладони рук.

Медленно погружаясь, Зуав почувствовал, как спиной уперся обо что-то твердое. Это была широкая, грубо отесанная доска. Его руки и ноги оказались крепко привязанными под ней так, что он не мог пошевелиться.

Стены коридора стремительно разошлись в стороны, открывая его взору площадь, наполненную людьми.

Краем глаза Зуав заприметил девочку на руках у женщины, обе были одеты в странного вида лохмотья. Не успел он разглядеть их лица, как две шершавые ладони грубо повернули его голову так, чтобы он смог смотреть только в небо.

Над ним склонился палач.

Не мигая, на него смотрел глаз с огромным бельмом, подгнившим по краям зрачка.

Костлявая рука палача уперлась в грудь, Зуав увидел, как небо закрыл кривой нож, крепко сжатый в кулаке, он снова почувствовал резкую боль в животе. Его потрошили на площади, под улюлюканье толпы.

В горле пересохло, Зуав отчетливо услышал собственный тихий хрип и то, как холодное лезвие со скрежетом уперлось в ребро. Корчась от невыносимой боли, наконец-то он смог закричать.

Голос Зуава встревожил и возмутил этот бледный глаз, кулак, которым старик упирался ему в грудь, вдруг залез в рот, раздвигая челюсти, проникая все глубже и глубже, толкая впереди себя язык.

Горло Зуава свели спазмы, он скорчился и извивался, насколько позволяли веревки, но кулак плотно, как пробковый корок засел, не впуская воздух извне и не выпуская блевотину изнутри. Рана на животе разошлась, и Зуав тогда в первый раз услышал голос старика.

— Тише! Тише! Ты готов!

Он опять проваливался куда-то, казалось, этот голос освободил его, и Зуав начал падать вниз. Он все еще испытывал ужас от удушья, но горло как будто перетравило руку палача и теперь впускало воздух свободно.

Зуав слушал голос. Он пытался поглубже, всей грудью вдохнуть. Из горла вырвался хрип, полилась какая-то слизь. Он кашлял, его рвало. Боль в животе стала не выносимой, он скорчился и закричал. Это был боевой клич, с которым Зуав встретил зверя, охраняющего переход.

— Очнись! Вставай! Все закончилось!

Припухшие веки старика напряглись, сжимая глазные яблоки.

— Ты очень смелый и красивый, поэтому не бойся, тебе будет легче чем остальным. Я консультант — оказываю мелкие услуги, таким как ты смельчакам. Ты принял правильное решение! Молодец! У тебя осталась проблема кушать или не кушать, потому что свой кусок пирога ты уже держишь в руках.

Зуав посмотрел на свои руки и замер от удивления. Он больше не стоял на вершине.

Долина выглядела как поле брани, маленький флюгер дрожал в правой руке, указывая дорогу.

По началу Зуав хотел подобрать что-то, из разбросанного вокруг оружия, но вспомнил первое правило и передумал.

«Все, что украшает твой путь, так или иначе будет использовано, руководствуйся необходимостью, а не создавай ее» — говорил старик.

Значит этот красивый меч спровоцирует драку, — подумал Зуав. — Жаль.

Он хотел выглядеть мужественно и устрашающе поэтому представил, как меч лег в его ладонь, как он одним махом рассек на пополам врага.

Зуав до сих пор не мог избавиться от чувства стыда, во время этой короткой беседы. Он ощущал себя маленькой, беззащитной девочкой, чудом вырвавшейся из рук незнакомца.

Хорошая драка, конечно, не помешала бы после такого напряжения. Зуав хотел ответить на приставания старика ударом в челюсть, только руки его тогда не послушались. Они были ватными и безвольно свисали по бокам. Только и получилось, что крепко сжать кулаки.

Но все в прошлом, он сам выбрал свой путь и сам ступил на него. Обратной дороги нет. К старику он вернется только, чтобы отмстить за пережитый стыд.

Неожиданно серый хищник радостно промчался мимо, он танцевал какой-то странный танец, двигаясь по кругу то галопом, то легкой рысью. Зуав успокоил ветер и тут же придумал ему имя. — Хио.

— Теперь ты будешь Хио.

Ветер бешено раскрутил флюгер, давая понять, что имя ему пришлось по душе.

Дорога и тяжелые обстоятельства, порядком утомили, но Зуав не хотел даже думать об отдыхе.

Второе правило гласило: «ты даешь времени размер и обстоятельствам причину».

Идти он мог вечно, в абсолютной безопасности, так как не нарушал ничьи границы своей целью.

Это было запутанное правило.

Целям, в правилах, уделялось наибольшее внимание.

Теперь Зуава не волновали ни голод, ни жажда. Есть и пить он мог только в свое удовольствие.

Он был самым могущественным и величественным в своем маленьком кругу. Ветер и флюгер, номинально считалась слугами.

Только подумать — собственный ветер, который обдувает, может перенести куда угодно, в общем выполнить любую работу.

Зуав согласился на бесполезные советы и правила, так как за полезные цена была велика и ужасна, по своей мерзости.

Старик сразу предупредил, что Зуав не сможет вернуться домой, он мог идти вперед или остаться, и жить со стариком — это, кстати, и есть цена за полезные советы. Их полезность заключалась в том, что рано или поздно Зуав все равно придет на вершину, но по дороге потеряет всю свою красоту, а старик любил только красивое.