Прислушайся к сердцу - [8]

Сколько же здесь разных вещей!.. Скульптуры. Большие и маленькие. На полках целый ряд бокалов, все какие-то необычные. Маленькие пластинки экзотического дерева с резьбой и морскими раковинами на них. Странного вида стручки с семенами…

Пока Мадди, открыв рот, бродила по комнате, Джек, в изнеможении, опустился в просторное кресло. Эта особа чокнутая! Совершенно чокнутая! Какой нормальный человек положит на пол с десяток ковров, если там едва ли находится место для одного?

Эта «чокнутая особа» за соседней дверью принимала душ. Стоял такой шум, будто в ванной плескалась пара китов. Вот она уронила мыло, вот пытается его поднять. Девочка начала хихикать.

— Заткни уши, Мадди! — прорычал Джек. — Не смей слушать такие слова!

— Как же я могу их не слушать?

Мадди вообще была в восторге. Обстановка гостиной соответствовала ее вкусам. Она проверила каждое кресло и выбрала самое высокое. Взобралась на него и словно погрузилась в глубину. Именно так! Сидеть на мебели Брайони — нельзя, только утопать в ней.

— Это самая лучшая комната, какую я когда-либо видела… — вздохнула Мадди. — Помнишь, ты говорил, что мы можем украсить мою спальню? Мне бы хотелось, чтобы моя комната была такая, как эта. — Она засмеялась. — Джек, сними шляпу! Видишь этот рог? По-моему, это вешалка для шляп.

Девочка слезла со своего трона, сняла с Джека шляпу и водрузила на некий предмет, напоминающий охотничий рог, прикрепленный к бамбуковому шесту. Смешно!

В комнату влетела Брайони. В джинсах и огромного размера белой футболке. На груди крупными красными буквами написано: «Ничего не боюсь». Удивительные волосы убраны под тюрбан из белого махрового полотенца. Вид свежий, отмытый, босоногий и… абсолютно ослепительный.

Джек моргнул.

— У вас замечательная комната, — затараторила Мадди, прежде чем Брайони успела открыть рот. — А все остальное такое же?

— Остальное немножко загромождено.

— Вы хотите сказать, что эта комната не загромождена?

Джек с ужасом огляделся.

— Видите ли, я собираю вещи, — засмеялась Брайони. — У меня есть уверенность, что когда-нибудь я буду жить в большом доме, и они все мне понадобятся. Когда уезжала из Нью-Йорка, я пыталась кое-что продать. Продавать вещи, в принципе, вполне нормальное дело. Но когда вы начинаете выбирать, вспоминаете, где вы эту вещицу нашли, как она вам дорога, расстаться с ней становится невозможно. А убрать в шкафы… Знаю, мне бы следовало некоторые из этих ковров запихнуть в кладовку, но они здесь для забавы.

— Вы все это привезли из Америки?

— Мм… Не могла же я оставить их там! — Она снова засмеялась и посмотрела на Мадди. — Хочешь посмотреть мою спальню?

— О, да! — Мадди пролетела через комнату и схватила Брайони за руку. — Пожалуйста…

— Если вам интересно, вы тоже можете посмотреть, — с улыбкой предложила Брайони Джеку. — Или возьмите в кухне пиво, дверь прямо из холла. Простите, мне надо бы предложить вам еще до того, как я пошла в душ. Но я ни о чем не могла думать, только бы поскорей избавиться от запаха.

Джек простил ее. Или был близок к этому. Он встал и, к своему изумлению, обнаружил, что идет не за пивом. Вместо кухни, он почему-то очутился на пороге спальни, вытаращив глаза на постель Брайони.

Огромная, впору самому королю, с резьбой по темно-красному дереву. С высокими столбиками на каждом углу, украшенными золотом. С пурпурными драпировками, с балдахином, похожим на шатер султана.

— Нелепая штуковина? — засмеялась Брайони. — Я ее продам. Роджер говорит, что не сможет спокойно на ней спать. А для гостей она едва ли подходит.

— Роджер?

Джек обнаружил, что ему трудно дышать.

— Мой жених.

Жених? Да, конечно! Джеку кое-как удалось восстановить дыхание. По необъяснимой причине все было расставлено по своим местам.

— Я бы хотела спать в ней! — объявила Мадди. — Очень, очень хотела бы!..

— Конечно, если Джек позволит, ты можешь провести ночь здесь, со мной и Гарри.

— Гарри тоже спит здесь?

Мадди широко открыла глаза.

— По правде говоря, да, — призналась Брайони, — Гарри и я плаваем в этой кровати. — Она взъерошила маленькие конские хвостики девочки. И Мадди, которая обычно вся съеживалась, когда ее трогали, прикрыла глаза, наслаждаясь прикосновением. — Хорошо, мисс. Теперь давай займемся собаками. Сначала Гарри, а потом твоей Джесс.

Что за этим последовало, не поддается никакому описанию. Если бы кто-нибудь сказал Джеку, что он будет радоваться, занимаясь купанием, а затем сушкой двух вонючих собак, он бы решил, что разговаривает с душевнобольным. Не переставая хохотать, они вымыли собак и, все пятеро, вернулись в эту безумную гостиную. Вместе с мокрыми собаками утонули в коврах и принялись их сушить фенами.

Собаки восприняли это с восторгом. Мадди тоже. Лишь Джек чувствовал какой-то дискомфорт. Черт возьми, что из себя представляет Роджер? Наконец Джек не выдержал.

— Так скажите мне, — спросил он, когда чистые и высушенные собаки вместе с Брайони и Мадди катались по коврам, — что, черт возьми, вы делаете здесь, в Гамилтоне? Роджер разве местный?

Смех Брайони чуть стих.

— Роджер живет в Сиднее.

— Но, вероятно, вы приехали из Нью-Йорка, чтобы выйти замуж за Роджера?