Пришелец в земле чужой - [5]

— Санитар!

В дверях стоял доктор Фрейм. Санитар сунул бумагу за пазуху.

— Иду, сэр. Я пришел за подносом.

— Что вы читали?

— Ничего, сэр.

— С этим больным нельзя разговаривать. Я запомню вас.

Санитар и врач вышли, дверь за ними закрылась. Смит долго лежал без движения, пытаясь осмыслить случившееся, вникнуть в него, но, как ни старался, ничего не мог понять.

Глава 4

Джиллиан Бордмэн пользовалась репутацией хорошей медицинской сестры, и у нее было хобби — мужчины. В тот день она была старшей по этажу, где лежал Смит. Когда Джиллиан услышала, что больной из палаты К-12 ни разу в жизни не видел женщин, она не поверила своим ушам и решила нанести странному больному визит.

Джиллиан знала, что женщинам нельзя посещать этого больного, однако она не относила себя к разряду посетителей, и потому важно прошествовала мимо охраны (у солдат была странная привычка буквально понимать приказы) в соседнюю с палатой Смита комнату.

Доктор Тадеус обернулся на скрип двери.

— Здравствуй, солнышко! Какими судьбами?

— Я исполняю служебные обязанности. Как поживает ваш пациент?

— Не беспокойся, рыбка, присмотр за этим больным не входит в твои обязанности. Можешь проверить по журналу.

— Знаю, но мне хочется на него взглянуть.

— Это запрещено.

— Ну, Тад, не будь таким правильным!

— Если я тебя к нему впущу, — Тадеус внимательно изучал свои ногти, — то закончу свою карьеру в Антарктике. Страшно подумать, что произойдет, если доктор Нельсон застанет тебя здесь.

— Он должен сюда прийти?

— Нет, если я его не позову. Он отсыпается после полета.

— Откуда же такое рвение?

— Я все сказал, сестра!

— Слушаюсь, доктор… Трусишка!

— Джилл!

— Тюфяк!

Тадеус вздохнул.

— Слушай, мы встречаемся в субботу?

— Сегодня среда? Конечно. Разве женщина может сердиться так долго?

Джиллиан вернулась на свой пост и отыскала ключ от комнаты, примыкающей к палате К-12 с другой стороны. В этой комнате дежурили сиделки, обслуживающие высокопоставленных больных. Не в ее характере было сдаваться.

Джиллиан беспрепятственно вошла в эту комнату: солдаты не знали, что оттуда можно попасть во вверенную им палату. Перед заветной дверью Джиллиан задержалась, испытывая чувство, подобное тому, какое бывало у нее, когда она студенткой убегала с лекций. Джилл отперла дверь и заглянула в палату.

Больной лежал в постели. Когда Джилл вошла, он повернул в ее сторону голову. В первый момент у сестры возникло впечатление, что его уже бесполезно лечить. На лице больного не было никакого выражения, как у обреченного на смерть. Потом Джилл заметила в его глазах живой интерес. Может быть, у него парализовано лицо?

По профессиональной привычке она спросила:

— Ну, как мы себя сегодня чувствуем? Лучше?

Смит перевел вопрос на свой язык. Его смутило, что человек включил в вопрос и себя. Смит решил, что это свидетельствует о расположении и желании сблизиться. Вторую часть вопроса Человек с Марса часто слышал от Нельсона и с готовностью ответил на нее:

— Лучше.

— Вот и хорошо, — обычный больной, если не считать лица без выражения. Если он и не видел женщин, то хорошо это скрывает. — Вам что-нибудь нужно?

Джилл заметила, что на тумбочке отсутствует предписанный больничными правилами стакан.

— Принести вам воды? — спросила она.

Смит сразу заметил, что этот человек не такой, как другие. Марсианин сравнил его с тем, что видел на картинке у Нельсона, еще на «Чемпионе», когда Нельсон пытался объяснить конфигурацию той части человеческого рода, которая называется «женщины». Новый человек был женщиной.

Смит ощущал одновременно и радость, и разочарование. Он подавил оба чувства, чтобы процесс познания нового явления не отразился на датчиках Тадеуса. Когда же Смит перевел последний вопрос, его охватило такое волнение, что он едва не выпустил сердце из-под контроля. Он вовремя опомнился и выругал себя за недисциплинированность. Потом проверил перевод. Нет, он не ошибся: женщина предлагала ему воду, она хотела сблизиться.

С трудом подбирая слова для приличествующего случаю ответа, он произнес:

— Благодарю за воду. Пусть она у вас всегда будет в изобилии.

Сестра Бордмэн опешила.

— О, как мило! — сказала она, придя в себя.

Она отыскала стакан, наполнила его водой и подала больному.

— Сначала пейте вы, — сказал больной.

«Он думает, я решила его отравить», — сказала себе сестра, но просьба звучала очень настойчиво, и она подчинилась. Она отпила из стакана, больной тоже сделал глоток и откинулся на подушку с таким видом, будто совершил что-то очень важное.

Джилл решила, что никакого приключения здесь не получится, и стала прощаться.

— Ну что ж, если вам больше ничего не нужно, я пойду.

— Нет! — крикнул больной, когда Джилл взялась за ручку двери.

— Что такое?

— Не уходи!

— Но… мне пора бежать, — она опять подошла к нему. — Вам что-нибудь нужно?

Он смерил ее взглядом.

— Ты женщина?

Джилл обиделась. Она хотела сказать что-нибудь резкое, но, увидев серьезное лицо и тревожные глаза Смита, передумала. Она почувствовала, что та невероятная вещь, которую она о нем слышала, — правда; он действительно не знает, что такое женщина.

— Да, я женщина, — ответила Джилл.

Смит не сводил с нее глаз, и Джилл начала смущаться. Она ожидала, что на нее будут смотреть глаза самца, а попала словно под объектив микроскопа.