Пришелец в земле чужой - [21]

Смит ждал.

Вошел Браш, посмотрел на него; Смит не пошевелился и Браш вышел.

Услыхав скрежет ключа в замке, Смит вспомнил, что такой звук предшествовал последнему визиту брата по воде, и стал настраиваться на встречу с братом. Он удивился, когда открылась дверь в коридор, впустив к нему Джилл; Смит еще не знал, что такое дверь, но тут же усвоил и отдался радости, которая приходит только в присутствии братьев по гнезду или по воде, а иногда — в присутствии Старших Братьев.

Радость его несколько омрачилась сознанием того, что брат ее не разделяет. Брат был огорчен, да так сильно, что вот-вот дематериализуется. Смит уже знал, эти странные существа испытывают очень сильные отрицательные эмоции без риска для жизни. Брат Махмуд по пять раз в день переживал душевную агонию, но не думал умирать физически. Брат капитан Ван Тромп тоже часто испытывал приступы душевного страдания, которые, по понятиям Смита, давно должны были привести его к дематериализации, тем самым разрешив конфликт, а капитан был жив и здоров. Поэтому Смит не обратил внимания на волнение Джилл.

Джилл сунула ему в руки сверток.

— Одевайся! Быстро!

Смит взял сверток и в растерянности застыл.

— Господи! Давай, помогу.

Ей пришлось и раздеть его, и одеть. Пижаму и шлепанцы Смит носил не потому, что они были нужны ему, а потому, что ему так велели. Он мог их снять и надеть, но делал это очень медленно. Джилл взяла дело в свои руки. Она была медицинской сестрой, Смит не стеснялся наготы, поэтому обошлось без проблем. Он был очарован кожей, которую Джилл натягивала ему на ноги. Джилл не дала ему времени прочувствовать и полюбить новую кожу, она принялась пристегивать чулки к подвязкам. Форму сестры милосердия она выпросила у напарницы, якобы на маскарад для своей двоюродной сестры, у которой больше размер. Джилл надела на Смита пелерину: кажется неплохо. С туфлями было хуже, они не подходили по размеру, да и вообще, при земном тяготении ходьба давалась Смиту с трудом, даже если на нем и вовсе не было обуви.

Джилл надела на Смита шапочку и приколола ее к волосам.

— Волосы у тебя коротковаты, — сказала она озабоченно, — ну да ладно, сойдет, многие девушки так носят.

Смит не ответил, так как плохо понял ее слова. Он попытался представить свои волосы более длинными и понял, что на это нужно время.

— Теперь слушай внимательно, — сказала Джилл. — Что бы ни произошло, не говори ни слова. Понял?

— Не говорить? Я не буду говорить.

— Иди за мной. Я буду держать тебя за руку. Если знаешь какие-то молитвы, молись.

— Молиться?

— Нет, не надо. Иди за мной и ничего не говори.

Джилл открыла дверь, выглянула в коридор и, убедившись, что он пуст, вывела Смита из палаты.

Смит увидел вокруг множество незнакомых предметов. Это выводило его из равновесия. В глаза бросались все новые и новые образы, и он ни на чем не мог сосредоточиться. Спотыкаясь, он поплелся вслед за Джилл, стараясь никуда не смотреть, чтобы спастись от окружающего хаоса.

Джилл вывела его в конец коридора и ступила на движущуюся дорожку, бегущую направо. Смит чуть не упал, Джилл подхватила его. Встретив удивленный взгляд какой-то горничной, Джилл про себя выругалась и, сходя с дорожки, действовала осторожнее. Наконец лифт вынес их на крышу.

Тут случилась неприятность, которой Смит не заметил, потому что наслаждался видом неба. Небо было ясное, глубокое, просто великолепное. Смит его так давно не видел.

Джилл искала глазами такси. Людей на крыше не было, утренняя смена разъехалась. Не было и такси. Сесть в воздушный автобус Джилл не решилась. Приземлилась какая-то машина.

— Джек! Это такси не занято?

— Я его вызвал для доктора Фипса.

— Вот жалость! Джек, как бы нам побыстрее уехать? Это моя двоюродная сестра Мэдж, она работает в Южном крыле. Вот, простудилась, не хочется держать ее на ветру.

Санитар почесал в затылке.

— Вам, мисс Бордмэн, я отказать не могу. Езжайте этой машиной, а доктору Фипсу я вызову другую.

— Джек, ты просто прелесть! Мэдж, молчи, я сама все скажу. У нее болит горло и голос совсем сел. Приедем домой — ромом напою.

— Да, горячий ром — лучшее средство от простуды. Моя мать всегда меня так лечила.

Он дал роботу адрес Джилл, который знал на память, потом помог Джилл и «Мэдж» сесть в машину.

— Спасибо, Джек, большое спасибо, — поблагодарила Джилл за двоих. Такси взлетело, и она с облегчением вздохнула.

— Теперь можешь говорить.

— Что я должен говорить?

— Что хочешь.

Смит задумался. На приглашение нужно ответить, как подобает отвечать брату. Он перебрал в уме несколько фраз, но не сказал ни одной, потому что не мог перевести. Наконец он нашел слова, которые переводились на этот странный, пустой язык и могли быть сказаны братом брату:

— Пусть наши яйца живут в одном гнезде.

Джилл вздрогнула.

— Что ты сказал?

Смит был огорчен непониманием, но решил, что в этом его вина. Он уже заметил, что, стремясь к единению с этими существами, он часто причиняет им боль или приводит в волнение. Смит попытался исправить положение, порылся в своем скудном словарном запасе и сказал так:

— Мое гнездо — твое гнездо; твое гнездо — мое гнездо.

На этот раз Джилл улыбнулась.