Пришельцы. Выпуск 2 - [70]

Увидев на пороге Кирилла, предложил:

— Чаю хочешь?

Кирилл отказался и положил перед главным редактором отпечатанные листы.

— Что, депрессия прошла? — пробежав глазами по строчкам, спросил шеф.

— Нет, но чувство долга перевесило.

— Ну-ну, — пробормотал шеф, шевельнул бровями и провел ладонью по седеющему ежику коротко остриженных волос. — Так, это что?.. А-а, заявление! Хорошо! — Росчерк редакторского пера придал бумаге законную силу. — Кстати! Может, сгоняешь в филармонию напоследок? Там какой-то скандальчик вызрел; я совершенно не в курсе. Разведал бы? — Но, увидев выражение лица своего подчиненного, протянул подписанное заявление, — Все, дуй отсюда, у меня обед. Кстати, почему у тебя бумага в каких-то крошках?

— Это не моя бумага, — ответил Кирилл. — Это наша бумага.

— Ладно-ладно! — уже думая о чем-то своем, закивал головой шеф. — Нину пошлю к музыкантам. А ты — отдыхай!

Получив деньги в бухгалтерии, Кирилл вышел на улицу и тут же бросился к остановке: там стоял нужный автобус, готовый вот-вот закрыть двери.

Лифт не работал, и пришлось тащиться по замусоренной лестнице на восьмой этаж. Подчиняясь нажатию кнопки, дилинькнул звонок. Кирилл перевел дыхание, прислушался, однако ничего не донеслось из-за железной двери.

— Не понял, — пробормотал Кирилл и уже хотел было еще раз нажать на кнопку, но щелкнул замок, и дверь распахнулась.

— О, привет! — обрадовано произнес толстый Женька и посторонился. Выпуклые линзы его очков на секунду отразили квадрат окна лестничной клетки.

— Что не спрашиваешь, кто пришел? — буркнул Кирилл, входя в прихожую.

— А кто еще в такую жару ко мне потащится? — сказал Женька. Он закрыл дверь и включил свет. Кирилл обратил внимание, что одеты они оба почти в одинаковые светло-серые рубашки с коротким рукавом. Только Кирилл был в джинсовых шортах (по случаю жары) и летних дырчатых туфлях, а Женька — в полноценных джинсах (неизвестно, по какому случаю) и шлепанцах.

— Кроме того, кто-то пиво обещал.

— Держи, — Кирилл протянул битком набитый пластиковый пакет. — Я баночного взял. Ну, и всяких там сухариков, кальмаров сушеных и тэдэ.

— «И тэдэ» — это хорошо, — сказал Женька, опуская нос в пакет. — Давай, проходи в комнату.

Сам он повернулся и потопал на кухню.

У Женьки царила жара и витал какой-то специфический, но все же знакомый запах. Проходя в комнату, Кирилл заглянул в стоящий на табуретке таз и замер. В тазу лежала какая-то жуть: слишком она смахивала на обглоданные берцовые кости. Через секунду Кирилл сообразил, что в тазу валялись горой самые обыкновенные свечи, и в квартире пахло самым обыкновенным парафином. В дальнем углу комнаты среди бесконечных стеллажей с книгами булькал воздушными пузырями здоровенный аквариум, рыбки сонно висели в зеленоватой воде среди лохматых водорослей.

— Наших кого-нибудь видел?! — донеслось из кухни.

— Нет, — отозвался Кирилл, устраиваясь в обширном кресле у журнального столика. — А ты?

— Кольцову встретил неделю назад, — ответил из кухни Женька. — Предлагает собраться у нее в конце июня — отметить пятнадцатилетие выпуска.

— Хорошая мысль, — сказал Кирилл, выдергивая из полки толстенную книгу. — Я, признаться, после школы почти никого и не встречал… А зачем тебе столько свечей в тазу?

В комнату вошел Женька с подносом в руках, указал подбородком:

— Стол освободи, пожалуйста.

Кирилл сунул книгу обратно, слегка привстал, сгреб с журнального столика газеты и журналы, переложил все на диван.

— Я кружки захватил, — Женька осторожно опустил поднос на столик. — Не люблю пить прямо из банок или бутылок.

— Ничего ты не понимаешь в колбасных обрезках, — сказал Кирилл, подвигаясь в кресле. — Пить пиво из банки — это ж самый смак… Но из чувства солидарности, а также памятуя, что я у тебя в гостях, буду пить тоже из кружки… пожалуй.

На подносе, кроме больших пивных кружек и двух банок с пивом (остальные Женька сунул в холодильник до времени), стояла большая тарелка с горой золотистых кубиков-сухариков и другая тарелка с размочаленными в светлые волокна сушеными кальмарами. А еще диагональ подноса занимала узкая селедочница, в которой лежала порезанная на дольки обыкновенная нормальная селедка.

— Это что? — поинтересовался Кирилл.

— Насколько я понимаю — сельдь.

— А какой-нибудь сушеной рыбы нет?

— Ну, дорогой мой! — театрально возмутился Женька. — У меня же здесь не коптильный завод! — Усевшись на диване, он пытался подцепить кольцо на банке своими толстыми пальцами.

— Да ладно, это я так, — пробормотал Кирилл.

Они вскрыли банки, наполнили кружки и некоторое время пили молча.

— Хорошо! — выдохнул Кирилл, откинувшись на спинку кресла. Он поднял свою наполовину опустевшую кружку на уровень глаз:

— Ну, просто замечательно!

— Умгу, — отозвался Женька.

Не вовремя я пришел, подумал Кирилл и покосился на Женьку. Тот не выглядел сильно занятым человеком, которого оторвали от важного дела. Он спокойно развалился на диване, смотрел куда-то вдаль и вверх и время от времени обмакивал губы в пиво.

— Я тебя про свечи спросил, — напомнил Кирилл и отхлебнул из кружки. Женька оторвался от созерцания дальнего угла потолка.