Приручение зверя. Новая Лолита - [45]

— Да, вполне, — сказала она, как будто это имело значение.

В ресторане было темно и немноголюдно. Они сели за угловой отгороженный столик под фотографией чихуахуа в сомбреро. Дэниел заказал графин сангрии и стаканчик виски, после чего, нахмурившись, повернулся к Саре.

— Вся эта краска на лице ради меня?

— Ну, полагаю, что да.

— Ты красивее без нее. Красятся дурнушки, а красивые девушки в этом не нуждаются.

Сара пожала плечами и взяла меню, но, как только они сделали заказ, вышла в туалет и стерла всю губную помаду. Когда она вернулась к столику, он дотронулся пальцем до ее губ и улыбнулся.

— Итак, — сказала Сара, когда они попробовали еду, — где ты был все эти годы?

— Ах, это сложный вопрос. Коротко можно ответить, что я был на севере. — Дэниел отпил своего виски. Он нервничал или всегда пил виски с водой за ужином? Саре было больно оттого, что она этого не знает.

— Почему бы тебе не ответить подлиннее?

Он сделал еще глоток

— Ну хорошо. Я переехал в Брисбейн, преподавал английский язык и современную историю в фатально недополучающей финансирования городской школе, защитил диссертацию, проводил дополнительные занятия с детьми иммигрантов, председательствовал в группе активистов в местной церкви, научился кататься на лыжах, выучил французский, свозил семью в путешествие по Северной Америке и Восточной Европе, видел, как моя мать умерла от рака груди, переехал в Кемпси, организовал программу помощи подросткам из неблагополучных семей, получил государственную награду, отпраздновал двадцать пятую годовщину свадьбы, занялся бегом трусцой, получил должность в престижном колледже для мальчиков, стал разыскивать девочку, о которой думал каждый день в течение последних восьми лет, нашел эту девочку, сел напротив нее и теперь пью виски. Конец.

Сара заметила, что все это время задерживала дыхание. Несколько секунд она смотрела на стол, глубоко дыша. Она не могла заставить себя взглянуть на него.

— Теперь твоя очередь, — сказал он.

Сара смотрела в тарелку.

— Школа, работа официанткой, университет, никуда не ездила. Скука.

— Хм-м, никакого упоминания о мальчиках. Неужели за все эти годы — годы юности, ни больше, ни меньше, — не было ни влюбленностей, ни романов?

— Ничего, что стоило бы упоминать. У меня все остыло. — Она оттолкнула тарелку и огляделась в поисках пепельницы.

— Здесь нельзя курить, Сара.

— Я знаю. Ты что, увидел, что я курю?

— Увидел, что ты ищешь пепельницу и трясешься, как настоящая наркоманка.

Сара застыла, понимая, что ее плечи и правда дрожат.

— Мне нравится, как ты двигаешься. Думаю, я буду приглашать тебя только туда, где тебе нельзя будет курить, чтобы посмотреть, как ты вертишься на месте. — Он улыбнулся ей своими тонкими губами, и ей пришлось прижать руки к коленям, чтобы они перестали прыгать вверх-вниз. Он подался вперед, положив ладони на стол. — Я тебя смутил.

— Вовсе нет.

Он наклонился еще ближе.

— Ты вся покраснела.

Сара прижала руку к щеке: щека горела.

— Здесь жарко.

Он наклонился еще, так что почти сполз со стула, и взял ее подбородок в руки.

— Твое лицо сейчас точно такого цвета, как когда у тебя оргазм, и шея тоже покраснела.

Сара почувствовала, как по вискам сбегают капли пота. Она попыталась найти остроумную или едкую реплику, но все, до чего смогла додуматься, это: «Я никогда не краснею, ни в постели, нигде еще». Даже когда она в десятом классе победила в кроссе, она не покраснела. Джейми сказал, что лицо у нее тогда было совсем бледное, и он сказал то же самое на прошлой неделе, после того как они занимались любовью несколько часов в ее душной квартирке при закрытых окнах.

Сара попыталась не смотреть в его такие зеленые глаза, но он держал ее голову крепко, и, чтобы высвободиться, требовалось резкое движение, на которое она не была сейчас способна. Она чувствовала себя не способной ни на что. Она сидела, молча глядя ему в глаза и чувствуя, как жар от его пальцев распространился от подбородка вверх по щекам, до носа и лба и вниз по шее и груди.

— Где ты работаешь? — спросил Дэниел, отпустив ее подбородок и откинувшись на спинку стула.

— В «Вестерн Стейкхаус». В эдакой грязной забегаловке на другом берегу, — ответила она, как будто это был нормальный повседневный разговор.

— Звучит интригующе. Как давно ты там работаешь?

— С тех пор, как ушла из дома.

— И когда это было?

— Около шести лет назад.

— Тогда ты даже еще не окончила школу. — Он нахмурился. — Почему ты ушла из дому?

Сара ужасно боялась этого вопроса даже при нормальных обстоятельствах, а сейчас был явно не тот случай. Обычно она врала, но ему солгать не могла. Если бы она сказала ему правду, он начал бы ее жалеть, а это было бы невыносимо.

— Ох, это целая история. Давай оставим ее на потом. — Она улыбнулась, как будто в предвкушении интересной беседы.

Дэниел кивнул, но казался раздраженным. Чтобы разрядить атмосферу, Сара спросила его об уроках французского языка, которые он брал. Она задала вопрос по-французски и была вознаграждена ослепительной улыбкой. Он был от нее в восторге, и она вся засветилась от его восхищения. Думая только о том, чтобы сохранить это оживление, она рассказала ему, как после того, как он уехал из Сиднея, она стала встречаться с Алексом Найтом каждый день после уроков, якобы чтобы позаниматься французским. Ей приходилось проводить полночи за изучением языка, чтобы ее результаты отражали часы, в течение которых она якобы получала уроки, а на самом деле трахалась.