Приручение зверя. Новая Лолита - [43]

Он прочел ее мысли, как всегда умел. Он сказал, что переехал обратно в Сидней около года назад, что живет в Розхилле и работает директором школы для мальчиков в Парраматте.

— Черт, — вырвалось у нее, и оба засмеялись. — Я-то думала, что все директора школ старые и морщинистые.

— Так оно и есть.

— Значит, ты не можешь быть директором. Ты слишком красив.

Он покраснел, и на долю секунды Сара увидела его таким, каким он был когда-то: красным, потным, терзающимся. Она увидела себя под ним.

— А ты... Ну, думаю, хорошеть тебе дальше некуда, но... — Он коснулся ее плеча. — Ты здесь одна?

— Что? — Она смотрела на его руку. Большая, теплая и нежная. Ногти с маникюром, совершенно чистые. В трещинках и порах его руки не было остатков въевшейся грязи, и этим она была непохожа на руки других мужчин. Какова его кожа на вкус? Похожа она на соль, или мел, или кровь?

— Ты здесь одна?

— А... Нет, я пришла с... — Сара не могла сосредоточиться ни на чем, кроме руки на ее плече. Ей надо было что-то заметить, или вспомнить, или сказать.

— С другом? — Кончики его пальцев вжались в ее плечо. Ей захотелось быть толще, чтобы ему было куда погрузиться поглубже. Ей захотелось быть жирной, чтобы он мог взять целую пригоршню ее плоти, а не эту жалкую щепотку.

— С друзьями. Я пришла с друзьями.

— У тебя... — Он потер левый глаз. Саре захотелось схватить его руку и пососать пальцы один за другим. — У тебя есть кто-нибудь?

— Нет.

— Это замечательно.

— Ну да. А как твоя жена?

— Мы развелись.

— О-о... — Огромный узел у нее в желудке начал рассасываться. Она даже не знала, что он там, пока не почувствовала этого облегчения. — Не знаю, что и сказать. Я бы сказала, что это меня невероятно обрадовало, но полагаю, это будет неуместно.

— Вовсе нет, — Дэниел улыбнулся. — Мне было бы приятно это слышать.

— Я невероятно рада, что ты развелся. Что ты развелся и что ты здесь.

— Значит, ты и правда рада меня видеть? — спросил он, и вокруг глаз и на лбу у него собрались морщинки. — Я думал, что, возможно, ты меня возненавидела.

Она положила руку ему на лоб, чтобы разгладить морщины. Новые морщины. Морщины, которые появились от чего-то, неизвестного ей, тогда, когда они были врозь.

— Я тебя ненавидела за то, что ты меня бросил.

Он взял ее за руку. Сжал. Отпустил.

— Прости меня. Я подумал, что так будет... Я сожалею об этом, Сара.

— Все в порядке, — сказала Сара, и теперь, когда он вернулся, все действительно было в порядке.

Он посмотрел на нее, чуть приоткрыв рот, так что кончик языка виднелся между зубами.

— У тебя самая прекрасная кожа, которую я когда-либо видел. Мне все время хочется коснуться ее.

— С каких это пор ты спрашиваешь разрешения?

Он закрыл глаза и погладил ее по руке, от плеча до локтя. Когда он снова посмотрел на нее, его глаза затуманились.

— Я говорил тебе, как ты головокружительно красива?

Их окликнули трое мужчин в белых костюмах для боулинга. Это были друзья Дэниела. Или коллеги. Или еще кто-то. Сара не могла сосредоточиться на том, что он говорил. Он был таким респектабельным и очаровательным, но когда он обменивался с ними рукопожатиями, Сара вспомнила, что самый первый оргазм она получила благодаря этой руке. Слыша его голос, ей хотелось закрыть глаза и снять с себя одежду. У нее кружилась голова, как у какой-нибудь героини «Миллс энд Бун», которая падает в обморок всякий раз, когда к ней приближается мужественный мускулистый герой. Вся кровь в ее теле прилила к гениталиям, так что в голове остался только воздух.

Дэниел, кажется, пошутил. Сара поняла это, потому что мужчины засмеялись. Саре было жалко, что она не расслышала шутки, потому что она не помнила, чтобы он отличался особым чувством юмора. Он всегда был слишком серьезным, чтобы смешно шутить. Может быть, он изменился. Ведь прошло восемь лет.

Мужчины похлопали Дэниела по спине, кивнули Саре и вернулись туда, откуда пришли. Дэниел повернулся к ней и стал объяснять, кто они, что делают и почему ему необходимо быть с ними любезным. Что-то про полезные связи и устаревшую систему школьной администрации. «Черт подери, — думала Сара, — пусть говорит всю ночь, всю неделю, всегда».

— Да ты меня совсем не слушаешь.

— Я слушаю. Только не понимаю. Извини

Он взял обе ее руки в свои.

— Ты не виновата. По-моему, я несу чепуху. Я думал о тебе каждый день, столько лег, и теперь, когда ты передо мной, я ни одной фразы не могу сказать так, как хочу.

Его руки были горячие и гладкие, они так нравились ей. Она вспомнила, как возбуждалась, когда смотрела, как он ведет урок как иллюстрирует свои высказывания жестами, рассекая воздух ладонью или чертя пальцем круги. Ей нравилось, что все смотрят на его руки, а его руки знают тайну, скрытую у нее под одеждой. И Сара тоже знала его секреты. Она знала каждое его сухожилие, каждую веснушку, каждую мышцу, спрятанную под его костюмом, только в то время он не носил костюмов, это были джинсы и футболки и черная кожаная куртка, которую он иногда накидывал Саре на плечи по дороге домой.

Она едва могла вынести мысль, что с возрастом мог измениться не только его стиль одежды. Что, возможно, появились морщины и пятнышки пигмента, которые она не видела, или, может быть, его мышцы стали более вялыми или напряженными. Возможно, он пополнел? Одежда мешала рассмотреть, но его талия казалась немного шире, чем та, которую она когда-то обнимала. Может быть, у него есть новый шрам, ведь у нее появился шрам поперек спины. Ей хотелось и рко осветить его и попробовать на вкус, потрогать, ощупать его всего.