Природа политики - [2]

Для лучшего понимания «Политики» Аристотеля следует учитывать, в каких условиях создавался этот труд, с какими образцами государства и политического устройства был знаком автор на практике и на что мог ориентироваться, разрабатывая теоретические основы своего идеала. Фактически речь идет исключительно о городах-государствах, и греки в те времена были отнюдь не народом, объединенным государственными устоями и границами, но лишь народом, объединенным языком, религией и проживающим на определенной территории, которая, в свою очередь, подразделялась на отдельные государственные образования. То есть, понятие «грек» во времена Аристотеля – это понятие скорее этническое, нежели политическое.

По оценкам исследователей античного мира, население всей Греции, включая побережья Турции и Черного моря, в IV веке до н. э. составляло около девяти миллионов человек. То есть, по современным меркам, Афины вовсе не были большим городом, их размеры можно было оценить на уровне среднего поселка. То же можно сказать и об остальных греческих городах-государствах.

В своем трактате Аристотель методично и последовательно доказывает необходимость и неизбежность рабства и посвящает этому целую главу. Подобные взгляды, естественно, давно устарели и могут представлять лишь исторический интерес, а также некоторым образом характеризовать их автора. Однако в защиту Аристотеля следует заметить, что он просто не знал других форм государственного устройства, нежели основанного на рабовладении. Рабовладение в те времена представлялось естественным, и оно было даже прогрессивным в своем роде, так как позволяло эффективно и быстро развиваться.

Рассматривая далее различные проекты политических устройств, Аристотель начинает с Платона, который был его учителем. Они много лет работали вместе в академии Платона. Однако, несмотря на уважение и даже преклонение перед учителем, Аристотель не признает его проект верным, находит в нем ряд недостатков, делающим его неприменимым на практике. Это касается, в первую очередь, общности женщин и детей, а также общности собственности. Более того, Аристотель приводит ряд доказательств, что данные идеи при реализации принесут больше вреда, чем пользы. Жаль, что Карл Маркс (и не только он!) не проштудировал «Политику» Аристотеля.

Интересно, что Аристотель предвосхищает идеи Томаса Мальтуса, который лишь в конце XVIII – начале XIX столетия высказал мысль о том, что неконтролируемый рост населения приведет к всеобщему обнищанию и голоду. Аристотель опередил мальтузианство на два тысячелетия, предлагая для решения вопроса о процветании людей либо контролировать рождаемость, либо собственность, так как, по мнению древнегреческого философа, контроль над собственностью автоматически сказался бы на рождаемости.

Весьма характерно, что Аристотель считает государственное устройство, предлагаемое Платоном, неприменимым, нежелательным к реализации на практике еще и по той причине, что Платон использует некую компиляцию олигархии и демократии – самых неудачных, по мнению Аристотеля, государственных устройств, самых нежизнеспособных и несправедливых. Однако именно государственные устройства такого типа являются в наше время наиболее распространенными.

Аристотель написал множество трактатов, посвященных различным областям науки, в частности, физике. Он был одним из последних универсалов, мыслителем, чьи интересы простирались от социологии до биологии, затрагивали и проблемы Вселенной, и микрокосм. Подобных универсалов за всю историю человечества были единицы. К ним можно отнести Леонардо да Винчи и Михаила Ломоносова.

Свой трактат «Физика» Аристотель разрабатывал всю жизнь, собирая знания современников и добавляя к ним собственные размышления. Собственно, термином «Физика», мы обязаны именно Аристотелю. До него данная наука не существовала как отдельная дисциплина, а была лишь небольшой частью философии, и рассуждения о природе Вселенной, не разделяясь, смешивались с размышлениями о месте человека в ней. Конечно, по большей части, «Физика» Аристотеля представляет собой чисто исторический интерес – развитие и становление физики; правда, с другой стороны, рассмотрение вопроса о том, как именно Аристотель, а с ним и его современники, понимали структуру мироздания, может быть интересен не только для истории, но также для того, чтобы освежить взгляд на современную науку: если рассматривать движение науки как луч, устремленный из некоей точки в бесконечность, то для того, чтобы верно определить направление движения, необходимо еще и верно определить отправную точку.

Следует заметить, что Аристотель, как и любой исследователь, мог строить свою теорию, руководствуясь лишь тем, что знал и мог наблюдать. Кроме того, как и любой ученый, приступая к разработке теории, он должен был определить начальные постулаты, из которых следует все остальное. И вот тут-то скрывается возможность для ошибки. Прекрасной иллюстрацией подобной ситуации является рассказ «Логика» Айзека Азимова, в которой главный герой – робот – делает совершенно неверные выводы из всего объема предоставленной – и абсолютно верной! – информации, так как пользуется неверными исходными постулатами. Но, как верно заметил Азимов, «строго логическим рассуждением можно доказать все что угодно, – в зависимости от того, какие принять исходные постулаты… Постулаты всегда основаны на допущении и закреплены верой. Ничто во вселенной не может поколебать их». Так что не стоит удивляться, что Аристотель иногда делал не вполне правильные выводы, руководствуясь массой совершенно верных фактов – у него просто были определенные постулаты, и все логические цепочки подчинялись им.