Принеси мне, Санта, антидепрессанты - [24]

— Как ты его сберег?

— Как я мог не сберечь? — нежно ответил он, поглаживая меня по голове. — Это же твой подарок.

— Погоди!

Я метнулась к коробкам. Это где зубная щетка я не помнила, а где самое главное…

Вернулась я в красной шапочке с белой оторочкой. Шапочке Санта-Клауса, которую мне когда-то подарил он сам.

— Боже мой! — хохотал Максим. — С ума сойти! Немедленно раздевайся!

Я потянула шапку с головы, но он меня остановил:

— Нет! Все остальное снимай. Шапочку оставь. Хочу тебя в ней…

Впрочем, раздевал он меня сам.

Медленно. В кои-то веки медленно, стягивая вещь за вещью и не переходя к следующей, пока не зацелует всю открывшуюся голую кожу. Когда на мне ничего не осталось, кроме его шапочки, Максим подхватил меня на руки и унес в спальню. Уложил на широченную кровать и стащил через голову свитер, хитро улыбаясь и глядя, как я нетерпеливо еложу по белоснежным простыням. Потом стянул носки… Остановился, позволяя любоваться его загорелым торсом, его расчерченным твердыми мышцами животом. У меня захватывало дух, но шоу еще продолжалось…

Когда он расстегнул и сдернул джинсы, под ними обнаружился… ммм… предмет моих эротических снов — его потрясающий, большой, красивый, крепко стоящий член…

Повязанный красным бантиком вокруг головки.

— Ааааааа! — Я не смогла сдержаться. — Санта! Санта пришел!

— С новым годом! — заявил Максим, качнув членом.

— Мой подарок!

Я перевернулась на четвереньки, подползла к краю кровати, вцепилась в его бедра, приподнимаясь, и… не устояла.

Накрыла губами алую головку. Аккурат до бантика. Все, что поместилось.

Хотя нет…

Я выпустила ее, набрала воздуха в легкие и скользнула губами чуть дальше, отодвинув бантик. А потом еще дальше… И еще.

— Все! — заявила я, глядя на его член, перевязанный ленточкой — теперь ровно посередине. — Это мой предел!

— Думаю… — глубоким голосом мурлыкнул Максим, — …в тебе есть места, куда он поместится целиком…

Это был невыносимо медленный, нежный, долгий секс — томительный, расплавляющий, горячий. Мы были как две восковые свечи, от жара наших тел сплетающиеся все теснее и теснее. Он входил в меня так медленно, что я умоляла его двинуться поскорее, — но он был сильнее и все было так, как он хочет. Я насаживалась на него, скользя по сантиметру, так что он подавался бедрами вверх — но я не позволяла, перехватывая его руки.

Я и забыла, каким охренительным может быть секс.

Каким охренительным может быть секс — с Максимом.

Шапочка перекочевала с моей головы на его — в конце концов, если занимаешься любовью с Санта-Клаусом, надо это как-то обозначить.

Мы пропустили наступление Нового года — кому он нужен?

Все наши желания уже сбылись.

Потом мы голые валялись под елкой, и я то и дело смотрела на свой синий шарик, все порываясь сказать ему «спасибо». А Максим кормил меня с рук малиной и целовал губами со вкусом шампанского.

— Ты весь год был один? — спросила я наконец. Мне было интересно. Ведь «люди не всегда живут вместе, потому что у них любовь».

— Конечно, — пожал он плечами.

— Как же ты выдержал?

— Выдержал что? — не понял он.

— Ну… без секса… — Я, кажется, покраснела.

— Лучше спроси, как я выдержал без тебя. А искать заменитель, чтобы получить бледную тень того, что я испытываю рядом с тобой, — кому это надо?

— А что ты испытываешь рядом со мной? — спросила я, чувствуя, как ускоряется сердце.

— Любовь, Нина. Что же еще?

Он сказал это так просто, что у меня перехватило дыхание.

— Я…

— Ты тоже меня любишь. Я знаю. — Он наклонился и поцеловал меня. Очень нежно — но этот поцелуй был не менее сладким, чем те, другие — горячие и страстные. Мне нравилось рядом с ним все: и бешеный секс, и нежности, и разговоры. С ним было так легко говорить.

— Да…

— И выйдешь за меня замуж, — утвердительно сказал Максим.

— Кажется… да.

— И родишь мне много-много детей.

— Да.

Он все решил за меня. Но мне это нравилось. Потому что он знал, что я хочу.

— Как часто я буду жалеть, что мы упустили целых два года… — шепнул Максим, опрокидывая меня на мягкий ковер прямо под елкой. Его член терся о мое бедро, и я развела ноги, позволив ему скользнуть внутрь.

— Я тоже, — сказала я, ахнув, когда он толкнулся в меня. — Я тоже…

* * *

А следующий Новый год мы встречали в палате роддома, где на маленькой белой елочке висел самый волшебный в мире синий шарик. И у нашего сына оказались такие же синие глаза.

HAPPY END