Принеси мне, Санта, антидепрессанты - [23]

— Ты! — Я распахнула глаза. — Ты шпионил!

— Виновен, — усмехнулся он, снова меня целуя и отворачиваясь, чтобы наконец завести машину. — Я знаю о тебе очень много и хочу узнать все.

Я положила руку на его пальцы, держащие руль.

— Максим, стой. Стой. Нет. Скажи.

— Что сказать? — Он искоса посмотрел на меня и снова улыбнулся.

— Что ты делал здесь сегодня? У моего… у этого дома. Там ведь…

— Она вышла замуж еще летом и уехала в Германию.

— Нет… — Я не отпускала его пальцы. — Нет. Зачем ты приехал?

— За тобой, Нина.

— Но я там уже год не живу!

— Да, но мне повезло. Подумал: вдруг ты захочешь встретить Новый год со мной?

Он еще улыбался, а мне становилось все тревожнее.

— Максим… — Голова окончательно включилась, и мысли в ней были совсем не радостные. — Я так не могу. Не хочу. Я для тебя не первый выбор. Ты ведь любил свою Катю, а у нас… ну просто крышеснос. Это ничего не значит.

— Еще как значит, Нина Аверьянова.

Он убрал пальцы с руля, повернулся ко мне и стал очень-очень серьезным.

— Я собирался предложить тебе быть со мной еще год назад. Наплевав на все: в конце концов, в России нет этического комитета, не уволят же меня за то, что я пять минут пообщался с пациенткой и женился на ней через год после этого.

— Год назад? Когда Катя тебя выперла? — фыркнула я. — Быстро переметнуться из одной теплой постели в другую?

Он прикрыл глаза, медленно выдохнул, а потом открыл их и посмотрел на меня прямо и серьезно.

— Когда закончил те отношения. Да. Я не мог сделать это раньше и не мог сделать это сам. У нас была договоренность…

— Любовь.

— Нет. Понимаешь, Нина, люди не всегда живут друг с другом, потому что у них сумасшедшая любовь. — Максим не отворачивался. Он был рядом, но не касался меня. И хорошо, я бы не хотела закопать этот разговор в бешеных поцелуях и забыть о себе. — Иногда это просто удобно. Хороший секс, совместимость в быту. Не всем везет влюбиться, бывает, что и за всю жизнь люди не встречают это чувство. Это не значит, что они должны оставаться одни. И не значит, что должны нарушать свои обещания. Я обещал быть рядом, пока я ей нужен, и я был.

— Но ты ей изменял!

— С тобой. И чувствовал себя виноватым.

— Она знала?

— Догадывалась. Но пока я оставался с ней, ее все устраивало. С тобой же я быть не мог: это правило для психотерапевтов придумано не зря. Ты же понимаешь, что хороший психолог может сделать с разумом человека, который ему полностью доверяет. Ты была на дне, ты еще не нашла себя и не знала, чего на самом деле хочешь. Я бы просто сломал тебя. Хотя знаешь что?

— Что?.. — Мне захотелось дотронуться до него, но я держалась.

Мне вообще хотелось прижаться к нему и не отлипать никогда.

Рядом с ним я чувствовала себя по-настоящему уютно и спокойно. Как будто наконец все правильно.

— Надо было в тот день, когда я ошибся этажом, все-таки никуда больше не идти. Судьба показала мне, где я должен быть. И я с ней был согласен, но… Я иногда слишком много воли даю разуму, а не чувствам.

— Надо было… остаться, — тихо сказала я.

— Надо, — сказал он, притягивая меня к себе и прижимаясь щекой к щеке. — Но ведь еще не поздно?

Я поколебалась.

Жизнь слишком сложная штука, чтобы вот так, в один момент, понять, какой путь правильный. Иногда об этом узнаешь только спустя много лет. Мы все ошибаемся, слушаем разум, когда надо чувства, и чувства, когда стоило бы разум. Выбираем вслепую, между двумя закрытыми дверями, не подозревая, что прячется за каждой из них. Год назад я была уверена, что нашла человека, с которым мне будет хорошо и спокойно. Я ошиблась.

Максим тоже имел право ошибиться.

— Не знаю… — сказала я. Вдохнула его запах, потерлась щекой о щеку и… — Хотя кого я обманываю!

И я обвила его руками за шею и поцеловала. Он промедлил буквально полсекунды — и обхватил меня, целуя глубоко и жадно.

— Ох, Нина Аверьянова… Как же с тобой будет нелегко… — с некоторым предвкушением проговорил Максим, наконец выезжая из моего двора. — Ужасно интересно узнать, что у нас получится!

Как твой бойфренд становится твоим мужем

Самое смешное, что квартира Максима оказалась совсем недалеко от места, где жила моя мама. И я решила, что это тоже знак судьбы. Она в последнее время жаловалась, что скучает по мне. Можно будет видеться чаще. Только до работы дальше, но ненамного.

Замученные переездами коробки были наконец составлены башенкой в углу комнаты, Максим отправился в магазин за новогодними угощениями, велев мне обживаться.

— Только не перепутай этажи! — строго сказала я, целуя его у дверей.

— Никогда! — заверил он меня.

Когда он вернулся, я уже нашла в холодильнике шампанское, яйца и икру и соорудила немудреные закуски. Отнесла в гостиную — и чуть не выронила поднос.

Обежав первый раз квартиру, я только отметила, что там стоит роскошная елка, но не всматривалась. А теперь не могла понять, как я не заметила самого главного.

На видном месте на пушистой еловой ветви покачивался мой синий шарик.

Боже мой, он его сохранил!

Так он и застал меня — в слезах под елочкой, глядящую на этот шарик.

— Ты… — Я даже сказать ничего не могла. — Ты…

— Что? — Максим разделся и шагнул в комнату. Высокий, широкоплечий, в белом свитере, в который я уткнулась, размазывая слезы по щекам. — Ну что ты плачешь, Нин?