Принцы на войне - [25]

«Спит. Открывай. Да потише ты!»

«Я не виноват, что он их не смазывает. Все!»

Створки ворот с легким скрипом открылись, и повозка почти бесшумно выкатилась на улицу. Следом выехали Камил с Крисом, ведя в поводу коней магов. Ни один звук не раздавался в предутренней тиши благодаря предусмотрительному Камилу, обмотавшему копыта лошадей тряпками.

Зак прикрыл ворота и вскочил на своего коня. Вот теперь – дай бог ноги!

Команда темными призраками проскакала по спящим улицам и по переброшенному через неглубокую речку бревенчатому мосту выехала из городка.

Мост на дорогу, ведущую вглубь страны, по здравом рассуждении градоначальника охранять не стоило. И действительно, кто на них может оттуда напасть? Вот именно: никто. Тем более казармы рядом, а там всегда часовой стоит. Да он и сегодня там стоял, в тулупе, чтобы не замерзнуть. И чтобы не упасть во сне, был привязан к столбику крыльца веревкой. Хитро так завязанной, на один бантик. Если проверяющий гаркнет над ухом: «Пароль!» – дернешь незаметно кончик веревки, и все, свободен.

Вокруг дороги рос лес. Но не такой, как у эльфов за горным хребтом, совсем другой. На тот, в котором Анюся в детстве ночевала, как близнец похож: тоже что-то колючее, все в лишайнике и буреломах.

Когда совсем рассвело, встали на привал. Свернули на старую вырубку, спрятали в кустах повозку, Болаф с Камилом расседлали коней и поставили им корзинки с овсом. Зак, бдительно оглянувшись, метнул в сухую корягу жаркую искру, разводя костерок, и повесил над ним котел. Танио налил туда воды, захваченной из встреченного по дороге ручья.

– Давай я сварю. – Дайра отобрала у принца мешочек со смесью молотых трав и сухофруктов. – Иди подремли!

– Не стоит, – отмахнулся слегка побледневший от усталости и недосыпания принц, от такого короткого сна только голова разболится. – А где Анюся?

Танио оглянулся на Нату, нарезавшую копченый окорок на застеленном холстиной пеньке.

– Спит! Мы будить не стали, – подняла она глаза в темных обводах.

Ученице Зака досталось вчера больше других. Хотя танцевала она много хуже Наты, публика вызывала ее множество раз, пока не разглядела досконально.

– Шла бы и ты поспать, – ворчливо буркнул Болаф, с жалостью поглядывая на девушку. – Вот перекуси и иди.

– Мы днем поспим, – отмахнулась она, – а вот как бы вам отдохнуть?

– Отдохнем после задания, – принимая ломоть хлеба с мясом, устало вздохнул Зак.

Вчерашний вечер заставил его кардинально пересмотреть свои суждения о работе танцоров.

Нет, сначала казалось, будто все отлично и им везет. Расположившись в удобном флигеле, поели, умылись и начали тренировку. Вот тогда и возникли первые проблемы.

Камил их подготовку раскритиковал в пух и прах, заявив, что с такой сырой программой выходят на сцену только самоубийцы. Он составил новую, хитроумно соединив эффектные короткие выходы новичков и танцы профессионалов, которых у них было всего двое: он сам и Ната.

Почти до начала выступления они отрабатывали команды и движения, пытаясь попасть в такт музыке. Из парней лучше всего получалось у Криса, потом шел Танио, некоторое время занимавшийся с дворцовым мечником. Он, Зак, оказался самым неуклюжим, и это сильно задело его самолюбие.

– Знаешь, – несмело призналась Ната, наблюдая за тем, как магистр упорно повторяет не дающееся ему движение, – меня отвели в танцевальную школу в пять лет. И я потом два дня проревела, когда поняла, что танцую хуже всех.

– В пять лет? – Зак был потрясен. – И сколько лет ты училась?

– Двенадцать, – просто сказала она. – И одновременно занималась музыкой.

Зак даже присвистнул… и успокоился. Если бы он занимался каким-то делом столько лет, то, несомненно, был бы лучшим. Это было его главное правило: если чем-то занимаешься, делай так, чтобы стать лучшим. Иначе не стоит и пачкаться.

Когда их позвали в дом и они начали выступление, командир сумел выполнить свой короткий танец почти без ошибок. А потом лишь стоял позади сцены, помогая девушкам вспорхнуть на нее и так же эффектно исчезнуть.

Публика исступленно хлопала им и раз за разом требовала повторить танец. Вот тогда он и увидел, как Ната, ослепительно улыбающаяся зрителям, выскользнув за занавес, буквально падала на стул и, ухватив дрожащей рукой кружку, жадно глотала воду, а по ее лбу и хрупкой шее стекали ручейки пота.

В груди мага неожиданно остро шевельнулась жалость, вечное мужское стремление защищать… и еще что-то неведомое.

А кроме того – темная ненависть к веселым, довольным жизнью людям, сидящим по ту сторону занавески. Так ведь команде еще повезло, что в этот вечер не пригласили никого из офицеров, кроме немолодого командира гарнизона, интересующегося больше содержимым бокалов, чем экзотическими танцовщицами.

Музыка вскоре сменилась, и со сцены свалился мокрый, запыхавшийся Камил. А Ната, наскоро переодевшись за ширмой, состроила загадочную улыбку и снова упорхнула на сцену.

– Все, хватит! – решительно заявил командир. – Болаф, объявляй, что выступление окончено!

– Ты что! – возмущенно уставился на него Камил. – В таких домах принято танцевать, пока публика не устанет.

– А с чего ей уставать? – озверел Зак. – Сидят в мягких креслах, едят и пьют… Да они вас так и до утра не отпустят! Болаф! Объявляй! Иначе сам пойду.