Принцессы Романовы: царские племянницы - [15]

Теперь для России главная задача виделась в том, чтобы раз и навсегда доказать, что Анна не иностранка, а законная герцогиня Курляндская. Лучшим доказательством в таких делах является оружие, и Петр пообещал, что если шляхта и дальше будет упорствовать и не исполнять волю герцогини Анны, то он введет в страну полк драгун.

Анна всеми силами поддерживала Бестужева. Из письма к царице мы видим, что она хлопотала за сына его Михайлу, что служил при ее дворе. Да и самому Петру Михайловичу она хотела выхлопотать чин тайного советника: «…он здеся служит, а чина никакова не имеет, что от здешних людей ему подозрительно». Хлопотала она и за дочь Бестужева – в браке княгиню Волконскую.

После казни царевича Алексея и смерти малолетнего «шишечки» Петр издал указ о престолонаследии. По этому указу наследником назначался не старший сын, как было прежде, а лицо, назначенное самим государем. При этом он взял клятвенное обещание от близких к трону людей, что они выполнят указ безоговорочно.

В мае 1724 года Петр устроил в Москве коронацию Екатерины. После Марины Мнишек это была вторая женщина на Руси, удостоенная столь высокой церемонии. На коронации присутствовала и герцогиня Курляндская Анна.

Петр Великий умер 27 января 1725 года. У царя была уремия и почечная болезнь. Умирал он тяжело и долго. И тем не менее назначить наследника он так и не успел. В результате дворцового переворота при активном содействии Меншикова на русский трон взошла Екатерина Алексеевна.

* * *

А как обстояли дела в Курляндии? У Анны Ивановны появился новый жених – Мориц, граф Саксонский, незаконный сын польского короля Августа. Мориц искал богатой невесты, и таковой ему виделась герцогиня Анна. Для того чтобы уладить дело, необходимо было согласие государыни Екатерины. Мориц собирался было ехать в Петербург, но вместо этого поехал в Курляндию, чтобы лично засвидетельствовать Анне свое почтение. «Моя наружностьим понравилась», – писал Мориц из Митавы, имея в виду не только Анну, но и Бестужева, и курляндское дворянство.

В Петербурге тоже не хотели видеть Морица герцогом Курляндским. Тому было много причин. К Петру Бестужеву был 31 мая послан указ с объяснениями: во-первых, Мориц будет действовать в интересах короля польского, а интересы эти противны Курляндии; во-вторых, между Россией и Пруссией существует соглашение удержать Курляндию при прежних правах, и вообще, «прусский двор будет сердиться, зачем бранденбургскому принцу предпочтен Мориц?» Покуда шли все эти разговоры, выяснилось, что Польша одумалась и теперь тоже решительно против этого брака.

Несмотря на запрет Москвы, 18 июня сейм единодушно избрал Морица. Анна тут же послала письмо к Меншикову и Остерману с просьбой убедить императрицу дать согласие на этот брак. Это было чрезвычайно наивный поступок. Положим, Анна, по простоте своей, не разглядела интриги, но Бестужев-то был дипломат и тертый калач! Так или иначе, но он тоже не знал, что главным претендентом на Курляндию после смерти Петра выступил князь Александр Данилович Меншиков. Светлейший князь хлопотал для себя это герцогство еще в 1711 году – не вышло. А сейчас, видно, пришел срок.

Императрица же прислушивалась ко всем словам своего фаворита. Она направила в Курляндию Меншикова под предлогом осмотра войск «для предосторожности от английской и датской эскадр». Его сопровождал дипломат князь Василий Лукич Долгорукий. Он первым прибыл в Митаву. 6 июня от лица Меншикова Долгорукий призвал правительство, сеймового марала, депутатов и объявил волю императрицы: выборы Морица необходимо признать недействительными, а герцогом курляндским следует избрать князя Меншикова. Маршал ответил, что сейм кончился, большинство депутатов разъехались по домам, а Меншикова в герцоги выбрать никак нельзя, поскольку он не немецкого происхождения и не лютеранского вероисповедания.

Очень показательно письмо Меншикова царице из Риги. Письмо длинное, не будем приводить его полностью. Вот начало: «Вашему Величеству нижайше доношу: прибыл я в Ригу 27 числа, а 28-го, уведав о моем прибытии, прибыла ко мне царевна Анна Иоанновна в коляске с одной девушкой, и, не быв в городе, стала за Двиною, и прислала ко мне служителя своего, который мне объявил о прибытии Ее Высочества и просил, дабы я к Ее Высочеству приехал туда повидаться, что я, выслушав, тотчас поехал и, когда прибыл в квартиру Ее Высочества, тогда изволила принять меня благоприятным образом и, приказав всех выслать и, не вступая в дальние разговоры, начала речь о известном курляндском деле с великой слезной просьбой, чтоб в утверждением курляндским князем Морица и по ее желанию о вступлении с ним в супружество, мог я исходатайствовать у Вашего Величества милостивейшее позволение, представляя резоны: первое, что уже столько лет как вдовствует, второе, что блаженные и вечно достойные памяти государь император имел о ней попечение и уже о ее супружестве с некоторыми особами и трактаты были написаны, но не допустил того некоторый случай». Это все одна фраза. Длинно, сбивчиво, но как уверенно держится Меншиков с двумя женщинами – и с императрицей, и с герцогиней!