Принцесса Востока - [12]

Терпеливо и непрерывно он отслеживал все действия и поступки Гамида и был непримирим в своей вражде к Западу и западной культуре.

Рабун Бей прекрасно знал Гассейна эль-Алима и заслужил его доверие, так как старику было известно, что Рабун не изменил своей религии и в душе критически относился к ненавистной Европе, хотя и преуспевал в одной из западных стран.

Гамид вдруг поднял глаза и встретился со взором Фари, улыбнувшись ей. Легкая краска залила ее лицо под тонким покрывалом, но глаза ее смеялись.

– Не сыграете ли вы что-нибудь? – попросил Гамид. – Спойте!

Она ничего не ответила и подошла к маленькому роялю.

Фари играла очень хорошо, но слишком холодно и старательно, словно желая, чтобы ее игра понравилась ему. Но затем она увлеклась игрой, и легкая музыка итальянских опер полилась из-под ее пальцев. У нее было прекрасное, низкое сопрано, и легкое покрывало трепетало над ее губами, когда она пела, словно белая бабочка над красным цветком.

Неожиданно оглянувшись и встретившись с взглядом Гамида, она внезапно взяла басовую ноту, подражая барабанному бою, и запела какую-то отрывистую восточную песнь. Она раскачивалась из стороны в сторону в такт пению, и в этом медленном, равномерном движении таилась какая-то страстная нега. Песнь продолжалась – однообразная, но возбуждающая в своей однотонности.

Гамид нагнулся вперед с блестящими глазами. Ему представились костры, горящие в пустыне, он чувствовал запах их дыма, раскаленный зной безбрежных песков. Маленькая, скромная комната с дешевой обстановкой исчезла, и перед ним возникли знакомые образы: черная глубина ночного неба, золотые языки пламени, поднимающиеся с земли, приятный запах жарившихся на огне туш, гортанные, хриплые крики нубийцев, суетящихся между верблюдами, белая палатка с ярко-красными полосами. Он увидел самого себя в этой палатке вместе с этой девушкой, которая ему пела.

Фари умолкла.

Он глубоко вздохнул. Внизу на улице громко прозвучал рожок автомобиля, прервав очарование. Гамид поднялся, по-арабски попрощался с Рабуном и подошел к Фари. Оба молча посмотрели друг на друга, и оба улыбнулись. Гамид взял ее руку, поцеловал ее и вышел.

Когда он направлялся к актрисе, он думал, что Фари будет его любимой женой. С ней он сможет говорить обо всем, с ней он не будет скучать. Он был уверен, что ограниченность восточной женщины ненадолго сможет пленить его. Он мог любить и уважать ее, но его европейское воспитание сказывалось в нем. Гамид был рад, что выбор его отца пал на эту девушку, соединявшую в себе восточную негу и европейскую утонченность. Он не был увлечен ею, но она нравилась ему. Женщины для него всегда были лишь мимолетными развлечениями.

Мадемуазель Габи встретила его поцелуями и цветами. Она носила драгоценное украшение – прекрасный рубин, который он подарил ей.

Гамид с улыбкой наблюдал за Габи, наливавшей шампанское в шербет, приготовленный для него. Она была очень живой, очень хорошенькой и очень накрашенной.

Неожиданно в памяти Гамида встала Каро. Он не мог определить того впечатления, которое она произвела на него. Каро была какой-то необычной со своими прозрачными зеленоватыми глазами, блестящими, шелковистыми волосами, стройной, гибкой фигурой. Внезапно поднявшись, он сказал, что ему нужно домой.

Очутившись на улице и почувствовав легкий прохладный ветерок, он не направился домой, а повернул на набережную. При своей физической силе он никогда не знал, что такое усталость, никогда не чувствовал утомления, привыкнув к вольной, дикой жизни в пустыне.

Уже занялась заря, когда Гамид вернулся домой. Окна его комнаты были открыты, и аромат благовоний носился в воздухе. Гамид аккуратно подсчитал оставшиеся деньги, бывшие при нем, разделся, зевая, и отправился спать.

Глава 8

Рита пела, сидя у рояля в гостиной и исподтишка разглядывая Гамида. Она должна была сознаться, что он ей совсем не нравился.

«Как Каро может?» – подумала она, хотя и не знала, действительно ли он нравился Каро. Она была с ним любезна, как женщины бывают большей частью любезны с безупречно воспитанными молодыми людьми, обладающими красивой внешностью. Рита не имела никаких оснований думать, что за этой милой любезностью могло скрываться какое-нибудь чувство. Она сама имела много друзей среди знакомых ей мужчин, но все-таки… У нее не было друга, египетского шейха. Конечно, Гамид эль-Алим был скорее европейцем, чем египтянином.

«Я очень рада, что этот красивый молодой бедуин скоро уедет на родину», – подумала она. Кроме того, Каро несвободна. Рита знала, что Гамид чувствовал ее неприязнь к нему, и она обвиняла себя в несправедливости по отношению к Гамиду, что ей было крайне неприятно.

– Когда вы уезжаете в Каир, ваша светлость? – спросила она внезапно.

– Очень скоро, миссис Тэмпест. Когда вы приедете в Египет?

– Не знаю.

Она пожала плечами, напевая про себя и подбирая мелодию на рояле.

– Наши планы еще не выяснены и меняются каждый день. Я хочу подольше пробыть в Италии, которую очень люблю.

– Но я надеюсь, что после Италии вы приедете в Египет.

– До сих пор наше путешествие было забавным; может быть, в Египте оно станет интересным, – ответила она.