Принцесса разыскивает горошину - [41]

* * *

— Ориентируйся на те бурьяны, — посоветовала я Димычу, едва мы въехали в поселок, имея в виду заросший дачный участок, на котором я некогда горбатилась, не разгибаясь, как рабыня Изаура. Кстати, за последний не то чтобы очень продолжительный период моих новых московских приключений сорняки, не теряя времени даром, вымахали до совсем уж гигантских размеров, что в длину, что в ширину. По крайней мере выходить на них с тяпкой я бы не решилась. Если только с топором, а то и с бензопилой «Дружба». А как вольготно заколосились, паразиты, так что избушку тетки Матвеевны с дороги не разглядеть, сколько не пыжься.

— Здесь, что ли? — Димыч затормозил у некрашеной калитки.

— Ну да, — кивнула я и тревожно насупилась. Матвеевны нигде не было видно. Собака и та не тявкала.

— Пошли, чего сидишь? — Димыч первым выбрался из своего иноземного рыдвана.

— Что-то не нравится мне эта тишина, — призналась я, не трогаясь с места. — Может, не стоит?

— И за каким тогда хреном мы сюда тащились? — уперся Димыч. — На природу любоваться?

— Ладно, — пробурчала я и нехотя вылезла из провонявшего бензином нутра Димычевой консервной банки. — Только ты идешь первым.

И мы медленно двинулись к домику. Уж не знаю, что было на душе у Димыча, а меня одолевали скверные предчувствия, которые язык не повернется назвать необоснованными. Ведь Плейбой до своей скоропостижной гибели в старом московском особнячке успел нанести визит в Чугуновск. До меня он, к счастью, так и не добрался, а насколько повезло Матвеевне, еще под вопросом. Причем под большим.

Короче говоря, мы с Димычем топали по тропинке к крыльцу и как раз обогнули курятник, когда сверху прямо мне на голову свалилась какая-та дрянь. Я и разобрать-то не успела толком, что это такое, но на всякий случай заверещала дурным голосом.

— Чего орешь, это всего лишь сеть… К тому же дырявая… — забрюзжал рядом Димыч.

— А ты бы чего хотел? Шелковый саван? — огрызнулась я и заверещала еще громче. Так что не сразу и с большим трудом расслышала знакомое старческое покряхтывание:

— Надюха, ты, что ль, али нет?

— Матвеевна! — обалдела я от счастья. — Матвеевна, дорогая, любимая!..

— Ну вот-те, здрасьте, — всплеснула руками показавшаяся из-за курятника Катькина бабка. — Надюха, она и есть Надюха! Вот, значит, какой у меня седни улов!

— Так это ты на нас невод закинула? — ахнула я, продолжая отчаянно сражаться с сетью. Дырявая она, может, и дырявая, но еще какая крепкая, зараза!

— А вы че ж крадетесь, как супостаты? — попеняла нам эта старая карга. — Я уж думаю, опять планетяне, язви их в душу. Повадились шляндрать незвано, непрошено. А вдруг и меня заберут, как Катьку? А у меня хозяйство: восемь курочек и три индоутки, а картошку колорады объели, почитай, подчистую. А тут еще ты, Надюха, свой огород запустила, и твои бурьяны нахальные ко мне так и прутся, не хуже тех планетян…

— Постой-постой, — мне все-таки удалось выбраться из сети с помощью Димыча. — А Катька что ж, с тех пор так и не появлялась?

— Пропала Катька, — жалостливо запричитывала Матвеевна, — совсем сгинула, кровиночка моя. Никакой весточки не подавала с той ночи, как планетяне умыкнули ее на свою Альфа-Кентавру.

— Слыхал? — обернулась я к Димычу.

— А это кто ж будет? — тут же полюбопытствовала Матвеевна. — Вроде не наш, не чугуновский?

— Не ваш я, бабушка, не ваш, — подтвердил Димыч, — хотя и не прочь тут у вас обосноваться. Места уж больно хорошие.

— Да уж какие ноне места! — отмахнулась Катькина бабка. — Были да все вышли. Всю экологию загадили. Вон уже планетяне шастают, как к себе домой, радиацию распространяют…

— Так сразу и радиацию? — очень натурально ужаснулся Димыч.

— А то! — раззадорилась Матвеевна. — Подкинули мне специально такую адскую машинку, чтоб облучать меня. Видать, извести наш род под корень задумали. Катьки им одной мало, обезьянам зеленым!

— Почему зеленым? Ты их видела, что ли, Матвеевна? — Мне стало как-то даже не по себе.

— Да не, они так сразу не показываются, в своем натуральном-то виде, — со знанием дела пояснила старуха. — А уж как покажутся, то, считай, все, место тебе на Альфа-Кентавре забронированное.

Ну, Матвеевна, во шпарит-то. Прямо не бабка, а «Очевидное — невероятное»! Не дай бог, наедет сюда ненароком какой-нибудь, прости господи, уфолог, наслушается, и пойдет дым коромыслом. «Нашествие инопланетян!», «Чугуновск облюбовали зеленые человечки!». А с другой стороны, чего бы им его и не облюбовать, если он самая что ни на есть «столица мира»?

Матвеевна между тем и не думала успокаиваться.

— Точно это они! — тараторила она. — Эти, зелененькие. Хотя тот, что приходил опосля Катькиной пропажи, под земного маскировался. Только уж больно хорош, бери да картину малюй. А еще прикинулся, будто не знает, куды Катька подевалась. Расспрашивал, и где это, мол, ваш внучка. А я ему прямо так в глаза правду-матку: ваши-де забрали, с Альфа-Кентавры…

— А он? — Я схватилась за сердце, догадавшись, что речь идет о Плейбое.

— А че он? — подбоченилась Матвеевна. — Криво так оскалился и пошел со двора. Смекешил, что я его раскусила. И с машинкой ихней с адским огнем я тоже в два счета разобралась.