Он усмехнулся. Действительно, она права.
— Давай помогу.
— Не стоит.
Он взял полотенце, решив, что за общим делом им легче будет договориться. Надо объяснить ей, что жить вместе они не смогут никогда.
— Ну хорошо, — начал он, ставя на полку первую тарелку. — Я, кажется, знаю, почему ты злишься.
— Я не злюсь.
— Ладно, допустим, что ты не злишься. Ты расстроена. Понимаю, я не так среагировал на твою новость о том, что мы женаты. Я просто вообще никак не среагировал, понимаешь? Я не высказал никаких чувств вообще. Был нейтрален.
— Да, конечно. Это твой обычный ответ. Ты выжидаешь.
Он чувствовал, что должен промолчать, не злить ее, но его уже понесло:
— Ах-ах-ах! И что означает это твое замечание?
— Я говорю правду.
— Это неправда. Я никогда не увиливаю.
— Неужели! — Она так резко вынула свои руки из мыльной воды, что поднялся маленький фонтанчик, который забрызгал его рубашку. — Тогда почему ты отсутствовал целых пять недель?
Он сверкнул на нее сердитым взглядом.
— Я ездил по делам.
— А по-моему, ты просто не хотел касаться опасных тем, всячески избегал разговора.
— Это неправда.
— Ты лжешь. Пока тебя не было, я постоянно чувствовала, как у меня за спиной назревает какой-то заговор.
— Ну хорошо, принцесса! Ты хочешь знать правду? Так слушай. Да, существовал заговор, но только не о том, о чем ты предполагаешь. Я боялся рассердить тебя. Помешать.
— Что значит — помешать? — Она так удивилась, что опять резко вскинула руки и снова обдала Сета фонтаном мыльной воды.
Он знал, что она сделала это не нарочно, и начал терпеливо объяснять:
— Да, я боялся, что ты рассердишься на меня и уедешь раньше, чем мы что-либо решим.
В ее взгляде было столько королевской надменности и одновременно недоверия, что, если бы ситуация не была столь серьезна, он бы расхохотался.
— Неужели ты считаешь меня такой капризной или истеричной?
Если бы она снова плеснула в него мыльной водой, он так и решил бы. Но очередного фонтана не было.
— Да откуда же я знаю, что думать о тебе? Мы были знакомы две недели, потом поженились и жили в браке еще две недели. Потом тебя вызвал твой отец и ты исчезла.
Она зачерпнула пригоршню мыльной воды и зло плеснула в него, он увернулся.
— А ты не приехал за мной! Тебе же никто не мешал поехать! Это я была несвободна. А ты даже не побеспокоился!
Он снова увернулся от брызг.
— Я побеспокоился, но меня не пустили во дворец! Проклятье! Они поджидали меня в аэропорту, привели в комнатушку, где я просидел два часа. Потом приехал представитель двора и объяснил, что меня здесь не ждут. Они буквально под руки посадили меня в самолет, следующий рейсом до Нью-Йорка!
Она изумленно повернулась к нему:
— В самом деле?
В ее глазах Сет прочел такое облегчение, что у него дух захватило. Очевидно, ее сильно задевал тот факт, что он якобы хотел отказаться от нее. Но он все-таки прилетал к ней, а его не пустили… Сет видел, как ее глаза полыхают гневом и обидой. Сердце его сжалось, ведь он и не подозревал, как много все это значило для нее.
— Да, я прилетал за тобой. Все, что было между нами, — это…
Он хотел сказать чудо, фантастика, но промолчал. Ведь тогда пришлось бы объяснять, почему он не хочет вернуть их отношения. Пришлось бы сказать ей, что он ненавидит мир, в котором она привыкла жить, и намерен сделать все, чтобы не допустить туда Оуэна. Нет, ему нельзя демонстрировать свои чувства слишком явно. Вот почему он осторожно добавил:
— …было хорошо.
На этот раз пригоршня воды угодила ему прямо в лицо.
— Ах, значит, хорошо! И это все! Но ты же говорил, что любишь меня!!! Что никого никогда так не любил!!! Выходит, ты — обычный американский повеса! Ты использовал меня!
— Не использовал! — Действительно, все, что он ей говорил, — правда, он был на седьмом небе от счастья. — Но даже в этом случае нам не стоит возобновлять наши прежние отношения.
— Почему?
— Потому что.
В ожидании ответа она скрестила руки на груди, и его взгляд невольно опустился ей на грудь. И тут он почувствовал, что еще немного, и они окажутся в одной постели. Но тогда получилось бы, что он действительно использует ее, ведь он не хотел, чтобы их брак продолжался.
Он шумно вздохнул.
— Люси, посмотри правде в глаза! Мы не можем сохранить наш брак. Я совершенно не вписываюсь в твой круг. А ты… — Он едва не сказал, что она не вписывается в его круг, но тут же подумал, что это неправда. Она прекрасно вписывалась. Только скоро ей не позволят этого делать. Отец приедет и увезет ее. Вот почему он решил сказать по-другому: — Ты не сможешь остаться в моем мире.
Он думал, что она зальется слезами. Но нет, ее глаза гневно засверкали, спина выпрямилась.
— Значит, ты сам все уже решил?
С первых дней их знакомства она чаще всего делала все по-своему. Он редко возражал. Но теперь собрался с духом и сказал:
— Я должен принять оптимальное решение.
Люси схватила полотенце, поспешно вытерла руки и решительно шагнула к нему. Она стояла так близко, что он ощущал ее гневное дыхание.
— Даже не посоветовавшись со мной?
Он не мог находиться рядом с этой женщиной и не чувствовать жгучего желания. Она явно играет с огнем, так близко подойдя к нему.