Принцесса-невеста - [72]

– Это для кого угодно перебор; отдыхай, пожалуйста. – Феззик опять принялся резать мясо.

– Я какой-то младенец, право слово, совсем беспомощный, – сказал Иньиго с полным ртом.

– К закату будешь как новенький, – пообещал Феззик, целясь следующим куском. – Шестипалого вельможу зовут граф Рюген, и он сейчас во Флоринбурге.

– Любопытно, – успел на сей раз произнести Иньиго и снова лишился чувств.

Феззик стоял над неподвижной фигурой.

– Ну, я правда рад, – сказал он. – И мы давно не виделись, и у меня куча новостей.

Иньиго лежал молча.

Феззик побежал в ванную Фолкбриджа, заткнул слив, долго возился, в конце концов наполнил ванну обжигающей водой и свалил туда Иньиго – одной рукой зажал ему рот, другой держал тело под водой, – и когда коньяк стал сочиться из тела по́том, Феззик вылил воду и наполнил ванну снова, на сей раз ледяной водой, и опять свалил туда Иньиго, а когда вода слегка согрелась, опять налил горячей и опять свалил Иньиго, и теперь коньяк прямо-таки тек из пор, и так оно и шло, то горячая, то ледяная, то опять кипяток, потом чай, потом гренок, потом опять горячая и опять ледяная, затем подремать, побольше гренков, поменьше чаю, но очень долго полежать в горячей ванне, и в Иньиго уже почти не осталось коньяка, а напоследок еще раз в ледяную воду и два часа поспать, и наконец, уже ближе к вечеру, Феззик и Иньиго сидели в кухне Фолкбриджа, и впервые за три месяца у Иньиго почти блестели глаза. Ну да, руки еще дрожали, но не очень заметно, и, пожалуй, этого человека доконьячный Иньиго одолел бы за час серьезного поединка. Но мало какие мастера на свете продержались бы против него хоть пять минут.

– Теперь расскажи коротко: пока я тут лакал коньяк, ты-то где был?

– Ну, я пожил в рыбацкой деревне, побродил чуток, а недавно оказался в Гульдене, и там только и разговоров что грядет свадьба, а еще, может, война, и я вспомнил Лютика, и я же лез с ней на Утесы Безумия, и она была красивая и мягкая, а я никогда так близко не нюхал духи, и я подумал, хорошо бы посмотреть ее свадьбу и сразу сюда, только деньги у меня вышли, а тут собирали Погромную дружину, искали великанов, и я попросился, и меня побили дубинками, хотели проверить, правда ли я сильный, а дубинки сломались, и все решили, что правда. Я уже неделю громила первого класса; очень хорошие деньги платят.

Иньиго кивнул:

– Так, ладно, еще раз – и прошу тебя, кратко, с самого начала. Человек в черном. Он тебя одолел?

– Ага. И по-честному. Сила против силы. Я был медленный и отвык.

– То есть и Виццини убил он?

– Я думаю, он.

– Шпагой? Силой?

Феззик задумался.

– Ран от шпаги не было, и Виццини был не поломанный. Только два винных кубка и мертвый Виццини. Наверное, яд.

– За каким рожном Виццини пить яд?

Феззик понятия не имел.

– Но он точно был мертв?

Феззик был уверен.

Иньиго забегал туда-сюда по кухне, стремительный и порывистый, как прежде.

– Ладно, Виццини мертв, с этим ясно. Расскажи кратко, где этот шестипалый Рюген, и я его убью.

– Вряд ли это легко, потому что граф с принцем, а принц в замке и поклялся до свадьбы не выходить – боится, что Гульден еще кого подошлет, и все входы, кроме центрального, запечатаны, а на главных воротах поставили двадцать солдат.

– Хм… – сказал Иньиго и забегал быстрее. – Если ты побьешь пятерых и я проткну пятерых, будет минус десять, а это нехорошо, тогда останутся десять, и они нас убьют. Но, – и он забегал еще быстрее, – если ты побьешь шестерых, а я восьмерых, четырнадцать побиты, и это уже лучше, но все равно нехорошо – оставшиеся шесть убьют нас. – Он развернулся к Феззику. – Ты скольких побьешь? Максимум?

– Ну, там кое-кто из Погромной дружины. Пожалуй, не больше восьмерых.

– То есть мне достанутся двенадцать – нельзя сказать, что неподъемно, но не лучший способ провести вечерок после трех месяцев на коньяке. – И тут Иньиго внезапно обмяк, а на глазах, что мгновенье назад блистали, выступили слезы.

– Что такое? – всполошился Феззик.

– О, друг мой, друг, мне нужен Виццини. Я не умею планировать – я умею действовать по плану. Скажи мне, что делать, – и никто на свете не сделает лучше меня. Но ум мой – как хорошее вино; он плохо путешествует. Мысли мои скачут, не знают логики, я вечно все забываю – помоги мне, Феззик, что делать?

Теперь и Феззик готов был разрыдаться.

– На земле не рождалось человека глупее меня, сам ведь знаешь. Я забыл, что надо вернуться сюда, хотя ты нарочно сочинил мне чудесный стишок.

– Мне нужен Виццини.

– Виццини умер.

И тут Иньиго снова вскочил, забегал по кухне и впервые за долгое время от возбуждения защелкал пальцами:

– Мне не нужен Виццини – мне нужен тот, кому он проиграл. Мне нужен человек в черном! Сам подумай: он одолел меня сталью – моим великим талантом; он одолел тебя силой – твоим. Наверное, он перемудрил и перехитрил Виццини; он скажет мне, как пробраться в замок и убить шестипалое чудовище. Если ты имеешь хоть малейшее представление, где он сейчас, поведай мне срочно.

– Он ходит по семи морям с Грозным Пиратом Робертсом.

– Это почему он так делает?

– Потому что он матрос Грозного Пирата Робертса.

– Матрос? Простой матрос?