Принцесса Иляна - [152]
Однако загвоздка в том, что «Dragulya» по-румынски не имеет никакого смысла, а ведь Дракула получил своё прозвище именно от румын. К тому же остаётся непонятным, почему его стали называть Драгулей только в 1475 и 1476 году, а до этого всю жизнь называли по-другому, то есть «неправильно». Более того — «неправильные» варианты использовались даже в 1475-1476 годах, причём использовались чаще «правильного». Короче, что-то тут не сходится.
Мне кажется, гораздо правдоподобнее выглядит версия о том, что Дракула, назвав себя Драгулей, просто смирился с тем фактом, что в Венгрии постоянно коверкали это прозвище: «Если вы запомнили меня как Драгулю, хорошо. Хоть горшком назовите, только в печь не ставьте, а я буду зваться Драгуле... Драгулией, чтобы вы меня узнавали. А то назовусь Дракулом, а вы не признаете». То есть правильно — Dracul, потому что это прозвище имеет смысл.
Если мы посмотрим на прозвища других румынских государей, то увидим, что все эти прозвища также имеют смысл, и их можно перевести с румынского языка на русский. Только слово «Dragulya» перевести нельзя. Следовательно — это не оригинальный вариант, а исковерканный. Дракула, подписываясь так в письме от 4 августа 1475 года, не пытался ввести в оборот правильное произношение своего прозвища, а пытался воспроизвести то произношение, которое слышал у венгров.
Вначале было — Дракул, венгры исковеркали прозвище, превратив его в Дракулу или даже в Драгулу (в 1475-1476 годах говорили и так, и так), а Дракула пытался подражать венграм, назвав себя Драгулией. Для него Драгула — это такой же непонятный набор звуков, как для венгров Дракул.
Вот, откуда взялся Драгулиа!
А теперь мой перевод рассматриваемого нами документа:
Письмо Дракулы (Влада Цепеша) в Сибиу от 4 августа 1475 года по поводу постройки дома
(Слова и выражения в скобках отсутствуют в самом документе, но добавлены для лучшего понимания смысла).
Мудрые господа, нашего глубокого уважения достойные.
(Из этого письма) вы узнаете, что предъявитель сего, разумеется, небезызвестный Кристиан Пыркалаб[41], наш друг-боярин, обратится к вам, друзья, относительно нашей персоны, для которой требуется выделить место под один жилой дом в ваших пределах в счёт возвращения и увеличения вашего вознаграждения[42].
Потому-то мы вам, друзья, в настоящее время направляем запрос, как скоро вы решите удовлетворить наши требования вследствие возросшего уважения к нашей дружбе, — это (возросшее уважение) следует учитывать, ведь если вы с тех пор поступали не так (как поступают друзья), мы желаем получить гораздо больше благодарности.
В остальном предъявителя сего, говорящего, что бы ни сказал он в отношении нас, удостойте проявлением доверия и примите так же, как наше заверенное письмо, или как если бы мы собственной персоной пребывали вместе с вами.
(Отправлено) из Ардьяша[43]в пятницу, ближайшую после праздника Обретения Десницы св. Стефана Протомартираса[44], года Господня тысяча четыреста семьдесят пятого.
Владислаус Драгулиа,
Воевода земель Трансальпийских[45], ваш (друг) и так далее.
(Предназначено) для мудрых господ, для мэра, а также для судьи и присяжных и остальных граждан, в городе Сибиниенском пребывающих, для друзей наших дорогих.
Оригинальный латинский текст:
Sapientes viri, nobis diligendi.
Noveritis quomodo is lator praesentium, videlicet nobilis Christian Porkolab, noster boyar specialis, accedet ad Vestras Amicitias pro disponendo nobis unam domum vestri in medium, pro reformatione et augmentatione vestri honoris.
Quare igitur Vestras petimus Amicitias per praesentes quatenus velitis adimplere nostras petitiones ob respectum amplioris nostrae amicitiae, — sciendum, quod, si feceritis extunc non in tantis, sed in multo majoribus regratiari volumus.
Cetera, lator praesentium oretenus quicquid dixerit nostri ex parte, fidem adhibere dignemini et velitis creditivam tam, quam nobis ac si essemus propria in persona una vobiscum.
Ex Argyas, feria sexta proxima post festum inventionis dextrae Beati Stephani Protomartyris, anno Domini millesimo quadringentesimo septuagesimo quinto.
Wladislaus Dragulya,
Wayvoda partium Transalpinarum, vester et cetera.
Sapientibus viris, magistro civium ac judici et juratis ceterisque civibus in civitati Cibiniensi commorantibus, amicis nobis dilectis.
Дракула «свирепствует» в Сербии
Несмотря на то, что это письмо упоминается во всех крупных исследованиях, посвящённых историческому Дракуле, оно нигде и никогда не приводится целиком — лишь пересказывается в самых общих чертах. Цитируются (да и то не всегда) лишь два отрывка. Первый отрывок — о 100 000 человек, которых Дракула «убил» в бытность правителем. Второй отрывок — о своеобразном поведении Дракулы во время заточения в венгерской тюрьме, когда Дракула, если верить слухам, сажал на колышки крыс или мышей.
Провести критический анализ этого источника историки и исследователи не спешат. Есть отдельные попытки оценить реальное число казнённых Дракулой. Всем остальным деталям верят безоговорочно.
Письмо от 7 марта 1476 года — единственный источник, рассказывающий об участии Дракулы в походе в Сербию, поэтому доверие к описанию боевых действий вполне объяснимо, но что касается остального... Нам есть, с чем сравнивать детали из биографии Дракулы, приведённые автором письма, и тогда становится очевидно, что Габриэль Рангони во многом опирается на слухи.
Герой этой книги – не кровожадный вампир, созданный пером бульварного писаки Брема Стокера, а реальная историческая личность. Румынский, а точнее – валашский, господарь Влад III Басараб, известный также как Влад Дракула, талантливый военачальник, с небольшой армией вынужденный противостоять огромной Османской империи. Если бы венгерский союзник Влада всё же сдержал обещание и выступил в поход, то кто знает, как повернулось бы дело. Однако помощь из Венгрии не пришла, а Влад оказался в венгерской тюрьме, оклеветанный и осуждённый теми, кто так и не решился поддержать его в священной борьбе за свободу от турецкого владычества.
Осада Константинополя лишь на первый взгляд кажется противостоянием ромеев и турок. На самом же деле это война юного султана Мехмеда с собственными страхами. Когда страхи будут повержены, Мехмеду хватит одной ночи, чтобы завоевать город, но страхи невозможно победить навсегда. Приходит время для новой битвы, в которой ни в чём не повинные жители завоёванного города могут оказаться случайными жертвами. Это почти неизбежно, особенно если коварный евнух Шехабеддин-паша решит вовлечь этих людей в свою игру. Захват города — часть игры, в результате которой великий герой явит себя, пешка станет ферзём, а звезда-метеор завершит свой полёт… Данная книга является продолжением романа «Последние дни Константинополя», ранее опубликованного в этой же серии.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Привет тебе, любитель чтения. Не советуем тебе открывать «Реквием» утром перед выходом на работу, можешь существенно опоздать. Кто способен читать между строк, может уловить, что важное в своем непосредственном проявлении становится собственной противоположностью. Очевидно-то, что актуальность не теряется с годами, и на такой доброй морали строится мир и в наши дни, и в былые времена, и в будущих эпохах и цивилизациях. Легкий и утонченный юмор подается в умеренных дозах, позволяя немного передохнуть и расслабиться от основного потока информации.
Украинский прозаик Владимир Дарда — автор нескольких книг. «Его любовь» — первая книга писателя, выходящая в переводе на русский язык. В нее вошли повести «Глубины сердца», «Грустные метаморфозы», «Теща» — о наших современниках, о судьбах молодой семьи; «Возвращение» — о мужестве советских людей, попавших в фашистский концлагерь; «Его любовь» — о великом Кобзаре Тарасе Григорьевиче Шевченко.
Подробная и вместе с тем увлекательная книга посвящена знаменитому кардиналу Ришелье, религиозному и политическому деятелю, фактическому главе Франции в период правления короля Людовика XIII. Наделенный железной волей и холодным острым умом, Ришелье сначала завоевал доверие королевы-матери Марии Медичи, затем в 1622 году стал кардиналом, а к 1624 году — первым министром короля Людовика XIII. Все свои усилия он направил на воспитание единой французской нации и на стяжание власти и богатства для себя самого. Энтони Леви — ведущий специалист в области французской литературы и культуры и редактор авторитетного двухтомного издания «Guide to French Literature», а также множества научных книг и статей.
Роман шведских писателей Гуннель и Ларса Алин посвящён выдающемуся полководцу античности Ганнибалу. Рассказ ведётся от лица летописца-поэта, сопровождавшего Ганнибала в его походе из Испании в Италию через Пиренеи в 218 г. н. э. во время Второй Пунической войны. И хотя хронологически действие ограничено рамками этого периода войны, в романе говорится и о многих других событиях тех лет.
Каким был легендарный властитель Крита, мудрый законодатель, строитель городов и кораблей, силу которого признавала вся Эллада? Об этом в своём романе «Я, Минос, царь Крита» размышляет современный немецкий писатель Ганс Эйнсле.
Иван Данилович Калита (1288–1340) – второй сын московского князя Даниила Александровича. Прозвище «Калита» получил за свое богатство (калита – старинное русское название денежной сумки, носимой на поясе). Иван I усилил московско-ордынское влияние на ряд земель севера Руси (Тверь, Псков, Новгород и др.), некоторые историки называют его первым «собирателем русских земель», но!.. Есть и другая версия событий, связанных с правлением Ивана Калиты и подтвержденных рядом исторических источников.Об этих удивительных, порой жестоких и неоднозначных событиях рассказывает новый роман известного писателя Юрия Торубарова.
Книга посвящена главному событию всемирной истории — пришествию Иисуса Христа, возникновению христианства, гонениям на первых учеников Спасителя.Перенося читателя к началу нашей эры, произведения Т. Гедберга, М. Корелли и Ф. Фаррара показывают Римскую империю и Иудею, в недрах которых зарождалось новое учение, изменившее судьбы мира.
1920-е годы, начало НЭПа. В родное село, расположенное недалеко от Череповца, возвращается Иван Николаев — человек с богатой биографией. Успел он побыть и офицером русской армии во время войны с германцами, и красным командиром в Гражданскую, и послужить в транспортной Чека. Давно он не появлялся дома, но даже не представлял, насколько всё на селе изменилось. Люди живут в нищете, гонят самогон из гнилой картошки, прячут трофейное оружие, оставшееся после двух войн, а в редкие часы досуга ругают советскую власть, которая только и умеет, что закрывать церкви и переименовывать улицы.
Древний Рим славился разнообразными зрелищами. «Хлеба и зрелищ!» — таков лозунг римских граждан, как плебеев, так и аристократов, а одним из главных развлечений стали схватки гладиаторов. Смерть была возведена в ранг высокого искусства; кровь, щедро орошавшая арену, служила острой приправой для тусклой обыденности. Именно на этой арене дева-воительница по имени Сагарис, выросшая в причерноморской степи и оказавшаяся в плену, вынуждена была сражаться наравне с мужчинами-гладиаторами. В сложной судьбе Сагарис тесно переплелись бои с римскими легионерами, рабство, восстание рабов, предательство, интриги, коварство и, наконец, любовь. Эту книгу дополняет другой роман Виталия Гладкого — «Путь к трону», где судьба главного героя, скифа по имени Савмак, тоже связана с ареной, но не гладиаторской, а с ареной гипподрома.