Принцесса Иляна - [105]

— Это очень мало похоже на настоящую войну.

Илона вспомнила, как во время представления стояла рядом с мужем и при свете факелов видела, что он сначала усмехался, а затем на его лице появилось выражение безмерной усталости. Почему? Ведь представление казалось хорошим.

Когда «крестоносцы» с оружием в руках брали деревянную «турецкую» крепость, наскоро возведённую во внутреннем дворе королевского жилища, то в темноте позднего вечера это сражение казалось необычным и завораживающим: крики, звон мечей и сабель, беспорядочное перемещение факелов. А в самом начале, когда «крестоносцы», обступившие деревянную крепость полукругом, все разом заорали и кинулись на штурм, кузина Его Величества даже вздрогнула.

В свете огней было видно, как деревянные приставные лестницы почти накрыли крепость, и как люди с перекошенными от ярости лицами лезли по ступенькам и вступали в сражение с такими же обозлёнными «турками».

Очень скоро «турков» начали теснить, им перестало хватать места в осаждённой крепости, и тогда эти воины в тюрбанах принялись спрыгивать с крепостной стены, благо она была невысокой, и бросались в гущу «крестоносцев», ещё остававшихся под стенами.

Бой закончился тогда, когда кто-то крикнул:

— Знамя Магомета захвачено!

В центре крепости собралось несколько человек с факелами, так что зрители могли разглядеть, как один из воинов снимает с древка зелёное знамя с полумесяцем и вешает другое — с гербами Венгерского королевства, в том числе личным гербом Его Величества Матьяша.

Официально представление закончилось, когда предводитель «крестоносцев» вынес из «захваченной» крепости турецкое знамя и почтительно положил к ногам Его Величества, который вместе с матушкой был единственным, кто наблюдал представление сидя. После этого «крестоносцы» и «турки» дружно склонились в глубоком поклоне, а король выразил им одобрение аплодисментами, тут же подхваченными со всех сторон.

Показное сражение действительно не было похоже на настоящую войну, но разве это плохо? Илоне казалось, что нет, и потому теперь, находясь в комнате с мужем, она сказала:

— И хорошо, что не похоже. В настоящем сражении гибнут люди.

— Не в этом дело, — ответил муж. — Тут все подчинялись воле Его Величества: и христиане, и турки. Надеюсь, когда дойдёт дело до настоящей войны, никто в христианском войске не станет удивляться, что турки сдаются не так охотно, как делали это сегодня. Идя на войну, следует помнить, что может случиться всякое.

Илона искренне удивилась и даже забеспокоилась:

— А разве исход будущего похода не предрешён? Я думала, будет победа, ведь Матьяш собирает такую армию, которая окажется заведомо многочисленнее всех турецких отрядов, что встретятся на пути. Значит, Матьяш идёт за победой. Неужели может быть иначе? Скажи мне, Влад.

Муж с усилием улыбнулся:

— Не тревожься. Всё случится, как хочет Его Величество.

С этими словами он улёгся на своей стороне кровати, укрылся одеялом и, повернувшись спиной к супруге, плотнее зарылся головой в подушки. Тем самым он дал понять, собирается спать, а не разговаривать.

Илоне ничего не оставалось кроме как тоже заснуть. Она встала, потушила в комнате все свечи кроме одной и, осторожно ступая, чтобы в полутьме ни обо что не споткнуться, вернулась к общему ложу.

Уже устроившись под одеялом на своей стороне кровати, Илона продолжала смотреть на мужа, а вернее — на его затылок, на длинные тёмные волнистые пряди, которые разметались по подушкам.

«Отчего Влад заранее недоволен будущим походом?» — думала она, и ей хотелось понять своего мужа. Если бы он сейчас показал, что не спит, она спросила бы его мнение о том, как Матьяша ведёт дела. Например, о том, что в конце октября король сам ездил проверять, выполняются ли его распоряжения, касающиеся предстоящей войны. Сначала Его Величество поехал в Сегед, на границу королевства, и проверял, как туда стягиваются войска, а затем доехал до Дуная, чтобы посмотреть, начали ли прибывать лодки и прочие суда, чтобы через месяц переправлять воинов. Переправа войск должна была проходить близ города Петроварадин, и Илона спросила бы мужа, не повредит ли крестоносцам то, что их будущие перемещения так хорошо известны. Ведь турецкие лазутчики тоже видят приготовления к переправе и понимают, что к чему. Может, было бы лучше, если б венгерские войска собрались в нескольких лагерях и переправились бы через Дунай в нескольких местах? Может, поэтому её мужу и казалось, что война ненастоящая?

Увы, жена Ладислава Дракулы ничего в этом не понимала. Ей просто хотелось, чтобы муж улыбнулся не с усилием, а искренне, и искренне сказал бы, что всё закончится благополучно, то есть он вернётся с войны невредимым. Она вздохнула и подумала: «Ну, хотя бы сейчас он здесь», — а затем, по-прежнему глядя на его затылок и на разметавшиеся пряди, аккуратно положила ладонь на кончик одной из них, потому что знала: такое прикосновение к волосам не чувствуется, и муж ничего не заметит, даже если не спит. Зато самой можно лучше почувствовать, что тот рядом.

В прежние времена Ладислав Дракула, ночуя с супругой в одной постели, постоянно стремился вести беседы, а теперь стало наоборот — Илона сама хотела бы поболтать. Говорить хотелось потому, что так сильнее ощущается присутствие другого человека, а когда он просто лежит, повернувшись к тебе спиной и отодвинувшись подальше, то в полумраке похож на призрак.