Принцесса Элли - [69]

А потом начинается проход невесты.

Толпа смотрит на Сару, кивая на то, как она прекрасна, но потом они возвращаются к болтовне о сумасшедшей принцессе, которая рожает. Сара не сводит глаз с Генри, когда идет к нему, — и не выглядит ни капельки испуганной.

Она выглядит как влюбленная невеста.

Генри подходит ближе к Саре, нежно глядя на нее сверху вниз.

— Привет.

Сара озорно улыбается ему.

— Привет.

— Это безумие, — шепчет он.

— Но нам это подходит, не так ли?

Генри предлагает ей руку, и Сара элегантно берет ее.

А потом они женятся — и это чудеснее, чем все свадебные церемонии диснеевских принцесс, вместе взятые.

После того как архиепископ объявляет их мужем и женой, они должны повернуться и вместе пройти по проходу, но Генри жестом указывает на Оливию.

— Сначала роженицы и дети на подходе.

Николас бормочет себе под нос:

— Как раз вовремя.

Затем он подходит к моей сестре, подхватывает ее на руки и несет по проходу.

Это зрелище достойно учебников истории.

Логан хватает меня за руку, и мы бежим за ними. Николас усаживает Ливви на заднее сиденье одного из «Роллс-Ройсов», и Логан говорит охраннику за рулем:

— Подвинься. Я поведу.

По дороге в больницу случаются сильные схватки. Оливия щурит глаза и дышит сквозь боль. После того как схватка проходит, она падает на сиденье.

— О боже мой… вот дерьмоооооооо, — говорит она, как истинная леди.

Потому что это моя сестра, герцогиня.

* * *

Королевы не ждут в родильных залах. Как и наследные принцы и их новоиспеченные принцессы или любые члены королевской семьи. Это вызвало бы хаос. Нет такой традиции.

Сестры ждут в приемной со своим парнем и папой. Я позвонила отцу из машины по дороге в больницу. Здесь куча охраны — специальные значки, люди у каждой двери. В этой больнице принимали роды у всех королевских особ начиная со времен отца Николаса, так что они знают, что к чему.

В течение следующих одиннадцати часов мы пьем плохой кофе, едим холодные бутерброды… и ждем. В какой-то момент я засыпаю, прижавшись к груди Логана, и мне снится, что он просит у моего отца разрешения жениться на мне.

Я собираюсь рассказать об этом Логану, когда просыпаюсь. Но, прежде чем я начинаю, появляется Николас — выходит из дверей родильного отделения, совсем не похожий на принца. Он выглядит молодым и измученным, с десятичасовой тенью на лице и радостью в глазах.

Он выглядит как молодой отец — восторженный и изумленный — с единорогами и радугами, танцующими в его глазах.

— Это мальчик! — говорит он нам троим, мы первые, кто это узнает. — И девочка!

Логан пожимает ему руку и хлопает по спине, а потом я и мой отец обнимаем его.

Вся прелесть того, чтобы просидеть все это время в коридоре у родзала, заключается в том, что вы первыми получаете возможность взглянуть на детей. Вы видите их, держите их на руках, узнаете их имена раньше, чем кто-либо другой.

Сначала я держу Лиллиану Амелию Калисту Эрнст Пембрук. И она идеальна. Логан стоит рядом со мной, мы вместе смотрим на ее маленькое круглое личико, прядь черных волос, глаза такой же формы, как у моей сестры, хотя еще слишком рано говорить, какого они будут цвета — серо-зеленого или темно-синего.

Потом мы с отцом меняемся местами.

И я влюбляюсь в Лэнгдона Генри Эрика Томаса Пембрука. Он такой же идеальный, как и его сестра, которая младше всего на пять минут. Его волосы тоже черные, но мне кажется, что я вижу в нем больше от Николаса, особенно похожи их глаза.

Оливия сонная, но такая счастливая. Она не может перестать смотреть на них, и я не могу ее в этом упрекнуть.

Пока мы с папой сидим рядом с Оливией на одной стороне кровати, Логан и Николас подходят к окну и начинают говорить о том, где будет стоять пресса, когда они будут уезжать из больницы через несколько дней. Фотографии, которые будут сделаны, бесполетная зона над больницей. Потому что какими бы совершенными, красивыми и невинными ни были близнецы, это не просто дети.

Они никогда не будут такими.

Уже сейчас каждый хочет оторвать от них кусочек.

— Мне это не нравится. — Логан скрещивает руки на груди и качает головой. — Слишком трудно проследить, кто там будет, кто сможет приблизиться.

Он всегда защищал нас, но вторжение Кейна Галлахера сделало его еще более щепетильным, хотя технически это больше не его работа.

— Так всегда бывает, — сокрушается Николас. — Выписка из больницы — это публичное событие. Это традиция.

— Начните новую традицию. У тебя есть талант к этому.

Мой шурин садится на стул рядом с кроватью Оливии, держа ее за руку.

— Пригласите их во дворец, — предлагает Логан. — Ребята смогут проверить их документы, обыскать их еще у ворот, и они могут сфотографировать, как вы выносите детей из машины в их новый дом. Так будет безопаснее.

Николас и Оливия смотрят друг на друга, затем Николас целует ей руку.

— Похоже, у нас появилась новая традиция.

* * *

Королева Ленора не любит обниматься. Она даже не умеет посылать воздушные поцелуи. Она больше склонна к похлопываниям по голове и по плечу.

Но дети… ну, они же дети.

Они прекрасны. Обожаемы. Такие милые, что на них почти больно смотреть. Они как котята… но только люди.

Но королева Ленора