Принцесса для императора - [6]

— С такой-то внешностью? — хмыкает старушка с другой койки. — Ох, девка, ты поспешай, наш бабий век короток. Сейчас тебе стоит только поманить, и любой твоим будет, пользуйся, глядишь, и выкупишься быстрее. А то потом захочется, да поздно.

— Глупости, — бормочу я в чашку.

Но старушка посмеивается:

— Эх, мне бы твои годы.

Внутри бушует раздражение: они сговорились, да? Почему едва я здесь появилась, мне постоянно советуют кого-нибудь соблазнить, чтобы заработать на этом? К щекам приливает румянец, глаза жжёт, и наконец появляются слёзы. Пережитый ужас наваливается на меня с неистовой силой. Рука дрожит, я едва успеваю поставить чашку на пол, когда меня начинает трясти от подступающих рыданий.

Закусив губу, я утыкаюсь в подушку и давлю в себе крик и слёзы. Я должна быть сильной, я должна пережить это всё и вернуться домой, к своей нормальной жизни. Всё, что происходит здесь — временно, это просто дурной сон. Как всегда, эти увещевания немного успокаивают, рыдания замирают, но остаются в груди тяжестью, словно боги положили на моё сердце камень.

— И чего разревелась, дурёха, — бормочет старуха, предлагавшая мне пользоваться моментом.

— Сама ты дурёха: девочка ещё не созрела, — отзывается другая и гладит меня по спине.

— По виду этого не скажешь: в самом соку девка.

— Не обижайся на неё, она не со зла, — она продолжает вяло меня поглаживать. — Но тебе надо подумать о том, чтобы быстрее расплатиться. Скоро вернётся молодой господин, и коли положит на тебя глаз — не отвертишься.

С чего бы вдруг сыну Октазии — Марсесу — меня желать? Можно подумать, у нас мало смазливых девушек, и многие из них, как и я, долговые рабыни. Хочется верить, что меня он не тронет, ведь даже ради скорейшего освобождения торговать собой я не стану.

Нападение психа с ножом для Октазии, конечно же, не повод освободить меня от работы или хотя бы уменьшить число обязанностей. Наоборот, она нагрузила меня больше обычного, будто я виновата в том, что ей пришлось ночью вставать.

С тяжёлой головой и странно одеревенелыми мышцами я подметаю, мою, стираю, снова мою пол у двери после гостей, готовящих хозяек к балу (последние примерки, ювелир, учителя манер и танцев, цветочница, каретник). Бесконечная череда дел, перемежаемая короткими трапезами.

И как выкроить время, чтобы переговорить со знакомыми из города? Как набраться смелости выйти за ворота? Я и на задний-то двор выхожу с замиранием сердца.

Над столицей сгущаются сумерки. Обычно я успеваю закончить дела раньше, чем зажигают дополнительные светильники, но сегодня комнату для гостей додраиваю, когда работают только личные слуги Октазии и близняшек, дежурный по дому и сторожа. Одной в комнате неуютно, я поминутно оглядываюсь то на окна, хотя ставни заперты, то на задвижку двери.

— Дух дома, помоги, — без особой надежды шепчу я: духи похожи на хозяев домов, а значит, помощи не видать, как своих ушей.

И снова думаю, как избавиться от обязанности прислуживать во дворце. Конечно, там я буду ограждена от Вездерука (если он вдруг туда не наймётся), но дома я была бы в ещё большей безопасности.

Я просто обязана с кем-нибудь договориться на обмен. Даже если ради этого придётся отдать гроши, что я накопила Фриде на подарок.

Но как выйти из дома и избежать неприятностей? Сейчас поздний вечер, и хотя я собираюсь пройтись по благополучным районам, нельзя отрицать, что одинокой девушке нечего делать на улице города после заката. Вот если бы я была старушкой…

Внезапная идея пронзает меня так сильно, что я перестаю выгребать пыль из-под кровати: я ведь могу переодеться. Взять вещи у какой-нибудь старой служанки, спрятать волосы, наклониться пониже — кому нужна бабка?

Задумка настолько меня воодушевляет, что я в считанные минуты заканчиваю уборку и мчусь в комнату, куда меня определили после нападения.

Вездерук не помешает мне выйти в город!

Глава 3. Встречи в городе

«Что, вся столица решила обслуживать бал?» — после седьмого отказа меня потихоньку охватывает ужас, я ухожу всё дальше от дома в надежде, что следующая моя знакомая здорова, свободна на этот день и ещё не подписалась на работу во дворце.

На небе разгорается луна, споря со светом всё более редких фонарей. Дома в респектабельном районе построены из привозного светлого камня, но на улицах, на которые я ступаю теперь, стены домов всё темнее, пятачки садов всё меньше. Патрульные тоже встречаются реже.

Я оглядываюсь по сторонам: старик тянет тележку, две служанки идут, тесно прижавшись друг к другу, тихо бряцают оружием три стражника. Опомнившись, я слегка пригибаю спину и продолжаю изображать старушку. Всё спокойно, но не могу отделаться от ощущения, что на меня смотрят.

«Это просто страх, — уверяю я себя. — Не выдумывай».

На углу впереди масляно блестят листья апельсинового дерева в саду купеческого двухэтажного дома.

«Только бы Лива согласилась», — я прибавляю шаг и сворачиваю в переулок. Мне не раз доводилось по поручению Октазии приходить сюда. Встав на выступ в стене возле калитки, я поднимаюсь на цыпочки, просовываю руку в щель между створкой и балкой, но тяну не вниз, а вверх, нащупываю рычаг. Замок щёлкает, и я торопливо вхожу в сад.