Принцесса для императора - [26]

— А можно… можно я немного узнаю принца прежде, чем стать его женой?

Фыркаю:

— Что за бредовые идеи? Ты не простолюдинка, чтобы сначала обжиматься по сеновалам, а потом позор свадьбой покрывать.

Её щёки снова наливаются румянцем. Приоткрыв глаза, она оглядывается на сестру.

Насколько я понял по сбивчивому рассказу, та сбежала от жениха, потому что тот уродливый старик. При этом «старик», похоже, был моложе меня лет на пять. Женщины! Хуже — девушки!

Напоминаю:

— Твой жених молод и красив.

Она странно на меня смотрит.

— О, только не говори, что он не в твоём вкусе, — почти восклицаю я. — Да от него половина служанок без ума.

Мун сильно краснеет:

— А правда, что вы в одну ночь на спор лишили невинности сразу сорок служанок?

— Не припоминаю, чтобы заключал такие пари. Это в принципе бессмысленно: какая радость за одну ночь сорок раз в крови мазаться?

У неё краснеют уши, шея, грудь. Губы подрагивают. Она не просто испугана. Кажется, она в ужасе. Невольно ёрзаю:

— Позвать какую-нибудь женщину, чтобы она тебе объяснила, что тебя ждёт?

— А это так страшно, что надо готовиться заранее?

— Зависит от обстоятельств, — точно Фероуз бороду, начинаю накручивать на палец кисточку кушака. — Может кого-нибудь позвать?

Теперь она бледнеет. Сильно.

— Через это проходит большинство женщин, это не смертельно, — кручу кисточку всё быстрее. — Обычно крови немного и только в первый раз. Это даже не всегда больно. Так что успокойся, возможно, тебе повезёт, и ты не почувствуешь ничего неприятного… И не бей Сигвальда по голове, она у него не такая крепкая.

Её нервный смешок отзывается в моей груди приятным теплом.

— Он же будет моим мужем, — грустно отзывается она. — Это совсем другое. Мужу можно.

— Мне нравится твой подход.

Помедлив, покусав губу, Мун тихо произносит:

— Мне так не показалось. Тогда.

— Если бы ваза разбилась не о мою голову, мне бы нравилось ещё больше, — улыбаюсь. — Постарайся об этом забыть, теперь всё иначе.

— Да. — Мун поджимает колени к груди, обхватывает их руками. — Теперь иначе.

— Есть какие-нибудь вопросы?

— И… что мне делать, когда мы останемся наедине?

— Расслабиться и постараться получить удовольствие, — преувеличенно бодро советую я. Разговор мне не нравится: эти вещи должна рассказывать женщина. Но раз сам вызвался, надо соответствовать. — Подходи к делу спокойно. Чем спокойнее и расслабленнее будешь — тем легче и безболезненнее всё пройдёт. Мм… может понравится не сразу. — Умолкаю под её пронзительным взглядом. Неуверенно добавляю: — А может понравится. Чем это будет делаться, ты уже видела.

— А у принца такой же огромный? — шепчет Мун.

За окном шепчет дождь. Осмысливаю вопрос.

— Не знаю. Не интересовался. Возможно. Не знаю. У всех по-разному.

Пытаюсь найти слова, чтобы объяснить, что такие знания не входят в число обязательных для родителей, но бросаю это занятие. Самое забавное — теперь мне тоже интересно. Но не у Мун же спрашивать после первой брачной ночи. Почему-то кажется, она бы ответила честно.

— Скоро сама всё узнаешь, — с нетерпением жду, когда сонное зелье подействует.

— Мне страшно.

Удерживаю готовое сорваться с губ замечание, что бояться бессмысленно. Вместо этого уверенно обещаю:

— Всё будет хорошо.

— А если нет? — голос дрожит, слова сыплются неудержимо: — Если будет слишком больно? Если он не поместится во мне? Если, если…

— Дети же помещаются, а они всяко больше.

— Дети?

Её ошарашенный взгляд мне совсем не нравится. С расстановкой поясняю:

— Да. Дети. Потом именно через это место проходят дети. Ты видела головы младенцев? Так что можешь быть спокойна: всё поместится.

Проглотил замечание «при должном умении». Глядя на потолок, задумываюсь об умениях Сигвальда. Женщины у него уже были, но как там с умениями дела обстоят? Надо же, чтобы всё прошло прекрасно — так взаимные чувства зародятся быстрее. Сигвальд не любит кровь, вряд ли его обрадует, если её потечёт много. А если Мун будет ещё неделю страдать после первой брачной ночи, то это осложнит дело, ведь у меня всего месяц. Хоть в самом деле сам её невинности лишай, чтобы всё точно прошло гладко.

Едва сдерживаю нервный смешок: уже попробовал, и кончилось это моей кровью.

Глаза Мун закрыты, она дышит размеренно. Сонное зелье подействовало. Медленно поднимаюсь с софы. Тихо иду.

Дыхание Мун не изменяется, лишь слегка вздрагивают ресницы. Сквозь ткань видна форма грудей, соски. Почти не дыша отворачиваю одеяло. Обхватываю тонкие щиколотки Мун, немного скользкие от целебной мази. Покраснение на ссадинах прошло. Медленно-медленно выпрямляю её стройные, крепкие ноги.

Вновь по телу растекается огонь, плоть наливается кровью. Подсовываю руку под колени, другую — под плечи Мун в шёлке густых волос, и аккуратно укладываю её в постель рядом с сестрой.

Вновь оглядываю соблазнительные изгибы тела. Я хочу Мун почти невыносимо, но я желал многих женщин, и Фероуз ошибается: я выбрал ей правильного мужа. Желание — не любовь.

Кожа Мун нежная и тёплая, провожу пальцами по скуле, губам, подбородку, шее, в вырез сорочки между грудями, под моей ладонью твердеет сосок, опускаюсь под грудь и чувствую сильное, уверенное биение сердца. Провожу по животу, пальцы путаются в складках тончайшей сорочки, задравшейся, пока стягивал Мун ниже. Она дышит чаще, ресницы подрагивают. Ещё немного, и сонное зелье выпустит её из своих объятий.