Принцесса для императора - [12]

Что она делала в столь поздний час возле старого города?

Постепенно недоумение вытесняется мыслями о её внешности. Её упругая грудь так грела руку. А её губы — целовал бы и целовал. И обнимал бы гибкую талию, гладил бёдра — до чего соблазнительная девчонка. Интересно, за сколько она пойдёт ко мне в наложницы?

Тяжёлую поступь преображённого Фероуза слышу издалека, разворачиваюсь: он неспешно приближается, и по выражению лица видно, что что-то не так.

— Она сбежала, — сразу предупреждает Фероуз. — Когда стражники проходили, заверещала и сбежала.

Усмехаюсь. И он облегчённо выдыхает. Присаживается рядом. Вместе смотрим на розовую кромку над плоскими крышами простых глинобитных домов.

— Рад, что не сердишься, — признаётся Фероуз.

— Женщины слишком непредсказуемы… Может, Викар тоже женщина?

— Ничего не сказал?

— Обещал подумать. Но если принцесса не в столице, от него мало прока… — вздыхаю. — Ещё пара таких балов, и я эти праздники возненавижу.

— Ты и так их не особо любишь. Почему бы не объявить поиск принцессы без всех этих балов.

— Я же говорил, моим добрым намерениям могут не поверить и спрятать принцессу, а так, когда цель бала — найти принцу невесту, ей выгодно попробовать соблазнить Сигвальда, чтобы получить корону предков.

— Да… но это так разорительно!

— И не говори, — отмахиваюсь. — Казначеи скоро поседеют. Одно утешает: народу это вроде как нравится… — смотрю на свои руки и почему-то вспоминаю Мун. — Та девушка…

— Можно обыскать дома возле места, где она сбежала, поспрашивать…

— Это Мун. Она служанка Октазии.

— Вы уже встречались?

— Под твоей личиной. Гнавшийся за ней идиот — бастард брата Октазии. Ильфусс. Его стоит прижать, чтобы не распускал руки.

— Да, конечно… Девушку привезти?

«Я не продаюсь», — прозвучал в мыслях её звонкий испуганно-оскорблённый возглас.

— Если захочет, — поднимаюсь, и Фероуз встаёт следом за мной. — У меня достаточно женщин, чтобы не возиться с какой-то почти рабыней.

— Да, конечно.

Мы идём по просыпающемуся городу, и приятные мысли о Мун, предвкушение встречи с ней сменяется тошнотворным ужасом перед тем, что и на предстоящем балу поиски закончатся ничем.

Я стараюсь не думать о том, что принцессы в империи может просто не быть.

***

Усталость подкашивает ноги, превращает руки в безвольные плети и убивает разум. Только осознание, что после ночной беготни телу требуется пища, заставляет впихивать в себя сладковатую кашу. Хочется положить голову на стол и уснуть. Может даже навсегда.

Гул разговоров и звон посуды не утихает ни на секунду, мне он кажется жужжанием пчёл. Пчёлы летают над ароматными цветами хмеля, жужжат, жужжат, вечно залетают в дом, пугают Фриду… Я иду по дорожке, и пчёлы жужжат, Фрида выскакивает на крыльцо и распахивает объятия:

— Мун, ты приехала!

— Я бы ни за что не пропустила твою свадьбу! — бегу к ней, её руки тянутся обнять…

— Мун! — чужой голос. Меня встряхивают, открывая от стола. — Мун, просыпайся.

Моргая, оглядываюсь: завтрак закончился, кухарка потягивается рядом. Её помощницы складывают посуду в деревянные кадушки. Еле поднимаюсь и волоку отяжелевшие ноги к ним.

— Эй, — окликает кухарка. — Тебе же сегодня во дворец.

— Уже? — столбенею я.

— А то!.. Ты, часом, не приболела?

— Да. Совсем плохо, — я оседаю на скамью и роняю голову на стол. — Кажется, я что-то подцепила.

— Или всю ночь не спала, — буркает сзади старушка, желавшая меня сосватать.

Она бы со вчерашним «бандитом» нашла общий язык.

— Я заболела, — с самым несчастным и убитым видом я покидаю кухню и плетусь в поисках Октазии: грохнусь перед ней в обморок, пусть видит, что до дворца я не доберусь. Слуги снуют туда-сюда, мне их движения кажутся немыслимо стремительными. Все готовят хозяек к балу, к возможности породниться с императорским родом.

И хотя настроена я решительно, мне страшно. Не уверена, что Октазия не устроит что-нибудь такое, что заставит меня стрелой мчаться во дворец. Например, припишет к долгу потери от неполученной за мою работу оплаты. Так что надо очень убедительно изобразить болезнь… За лекаря и лекарства она тоже долг припишет… Может, поработать во дворце — неплохая идея?

Застываю посередине коридора, пытаясь затуманенным разумом просчитать последствия отказа от работы во дворце. Даже если бы я слегла с болотной лихорадкой, Октазия меня бы со свету сжила за упущенный доход. И не исключено, что столько слуг она отдаёт во дворец, желая сделать нас своими соглядатаями и союзниками.

Мимо проносятся девушки с бальными нарядами. Ноги подкашиваются, прислоняюсь к холодной стене. Дышать тяжело. Слишком устала, слишком испугана. Так хочется к маме. Наворачиваются слёзы: хочу домой, подальше от этого проклятого города, от Октазии.

— Мун, ты в порядке? — Новенькая служанка касается моего плеча. — Там внизу уже собрались. Минут через пять выходим.

— Куда?

— Во дворец. Там пропуск… Ты ведь тоже должна идти… Или ты заболела?

— Я… — Работа на балу сократит время долгового рабства на неделю. Здесь меня ждут упрёки Октазии. Где-то рядом караулит Вездерук. Сглотнув, шепчу: — Уже иду. Просто не выспалась.

Нас будет несколько сотен слуг, я постараюсь взять работу на кухне и не высовываться из служебных помещений. А ещё оденусь, как старушка, и буду неопрятна — вероятность, что я кому-нибудь приглянусь, ничтожно мала.