Принцесса для императора - [11]

О, так у его искусного хозяина ещё и проблемы с этим самым, раз он редко хочет. А этот хмырь просто выслужиться хочет. Вновь смотрю по сторонам. В конце улицы какое-то движение. Сердце обмирает: неужели патрульные?

— Последние лет десять он даже не участвует в выборе наложниц.

Можно подумать, мне есть до этого дело. Соглядатай продолжает:

— Нехорошо, когда мужчина пускает в свою постель женщин без душевной к ним склонности.

— Когда так делает женщина — это тоже нехорошо.

Он возмущённо отзывается:

— Мой господин прекрасен и искусен! Если узнаешь его, склонность обязательно появится. К тому же ты женщина, ты создана услаждать мужчин.

Патрульные приближаются, я почти слышу мерное бряцание оружия.

— Так что пойми: я не успокоюсь, пока ты не согласишься…

— Ааа! — я мчусь к стражникам. — Убивают! Спасите! Помогите!

Патрульные выхватывают мечи, изумлённо глядят на меня, за мою спину. Бросаться на защиту не спешат, но я сворачиваю в подворотню и мчусь со всех ног.

— Воровка! — кричит опомнившийся провожатый.

Снова поворачиваю, бегу-бегу, ныряю в переулки, закутки. Сердце барабаном стучит в висках, пот застилает глаза. Мышцы горят, но я бегу, пока не оказываюсь в знакомой лавке. Хозяйка меня знает. Говорю, что на меня напал мужчина, какой-то из благородных, попытался взять силой, и она прячет меня в своих комнатах над лавкой. Её травяной чай помогает успокоиться.

Только когда я пробираюсь в просыпающийся дом Октазии, до меня доходит: если эти мужчины благородные, то они окажутся среди гостей на балу, который мне придётся обслуживать.

Ужас сковывает меня ледяными объятиями. Что же делать, чтобы не попасть во дворец? Может, выпить отравы? Сильно пораниться? Надо обдумать и такие варианты.

***

Викар — тёмно-лиловый осьминог размером с дом. Призрачное тело покрывают светящиеся голубые контуры-круги, они мерцают и сжимаются. Духа вижу только я. Он лежит в котловине старого фонтана, поставленного на месте источника, вокруг которого когда-то образовалась стоянка, превратившаяся в деревню, затем город, а позже в столицу одноимённого королевства Викар. В наказание ему, а не по глупой прихоти, я велел отстроить новый Викар и запретил жить в старом.

В новом Викаре только зарождается дух, он слаб и живёт в моём дворце. А эта жирная гигантская тварь сидит здесь и ставит мне палки в колёса.

— Я к тебе по-хорошему, а ты мне дом решил на голову опрокинуть, — качаю головой. — Мы же договорились.

Огромные глаза, в черноте которых светится отражение луны, неотрывно смотрят на меня. Щупальца приходят в заметное только по перемещению кругов движение. Голос духа напоминает рёв штормового моря:

— Ты слишком самонадеян, сын пустыни: я не хотел тебя задеть. Ты мне не нужен.

Взмахиваю рукой:

— Ты решил от нечего делать немного изменить планировку?

— Возможно и так.

— Кому ты это рассказываешь? Я знаю, сколько сил нужно духу, чтобы проделать такое с домами. У тебя была какая-то цель.

— О, неужели сын пустыни полагает, будто я расскажу? — в рёве моря слышится издёвка.

— Мне плевать на причины.

Я лгу, но у меня куда более важная цель. Снимаю рюкзак и отстёгиваю кувшин с жертвенным вином из винограда, пряностей, золотого и костяного порошков. Своей силой изменяю его и швыряю в духа. Кувшин разлетается вдребезги, вино вспыхивает, превращаясь в дымную пищу духа. Викар горд, но голод делает своё дело, его щупальца судорожно хватают сочащийся дым, впитывают. Интересно, много ли осталось людей, способных, как и я, накормить духа?

— У меня к тебе предложение, — беру клетку с куропатками.

Они жмутся друг к другу. Смотрю в чёрные глаза с лунными бликами, предчувствуя отказ: в них ненависть, сколько бы я ни кормил.

— Помоги найти принцессу, и я вновь заселю старый город.

Викар судорожно дёргается, кольца вспыхивают, смещаются, жмутся, щупальца перекатываются.

— Какую принцессу? — рокочет морской голос.

— Ты понял, какую. Не прикидывайся дураком. Ты помог увести её от меня. Хотя я клялся оставить её и королеву в живых, окружить их достойными почестями, — просыпается застарелая злость, и голос предаёт меня, повышаясь и наполняясь тягучими звуками пустынного наречия. — Она сейчас в городе?

— Сын пустыни, я не отвечу на твой вопрос, даже если применишь силу.

Он сжимается на дне котловины, поверх края выглядывает конус макушки и один глаз.

— Я не причиню ей вреда. Я хочу выдать её за своего сына.

— А твой сын этого хочет? Хочет ли этого принцесса?

— Уверен, они прекрасно поладят. И после моей смерти она станет императрицей. Разве ты не хочешь, чтобы старая кровь вернулась на трон?

— Мне надо подумать. — Викар показывает второй глаз. — А пока покорми.

Хочется рычать, но… духи они такие. Особенно этот, самый огромный из встреченных мной. Даже сила не может подчинить его полностью. В раздражении я сгребаю дёргающихся куропаток за шеи и, изменив магией, швыряю Викару пылающую призрачную плоть. Щупальца мгновенно утягивают птиц вниз. Раздаётся чавканье. Чёрные глаза неотрывно следят за мной.

Даже дойдя до границы старого города, я чувствую их тяжёлый взгляд.

Первым оказавшись на месте встречи, сажусь на кромку фонтана. Хрустальные капли мутят воду, скрывая за рябью блестящее дно. Гнев постепенно уходит, сменяясь воспоминаниями о Мун.