Принцесса Брамбилла - [2]

― Слушаю я вас, ― ответила старуха, ― и удивляюсь. Скажите, с коих пор вселился в вас проклятый бес высокомерия? Ну что ж, коли вы так высоко о себе возомнили, что собираетесь подражать графиням и принцессам, то не угодно ли вам обзавестись возлюбленным, который ради ваших прекрасных глаз не постесняется запустить руку в фортунатов мешок, и прогнать синьора Джильо, этого голодранца, который, чуть у него в кармане зазвенит несколько дукатов, живо промотает их на сласти и душистые помады, а мне все никак не соберется отдать два паоли за стирку кружевного воротника.

Так говоря, Беатриче заправила лампу и зажгла ее. Но когда яркий свет упал на личико Джачинты, старуха увидела, что у бедняжки из глаз текут горькие слезы.

― Джачинта, голубушка! ― воскликнула старуха. ― Ради всех святых, скажи, что с тобой. Право, дитятко, я ничего дурного не хотела сказать. Успокойся, не корпи так над работой; платье и без того будет готово к назначенному сроку.

― Ах, ― ответила Джачинта, не поднимая глаз от работы, за которую снова принялась, ― ах, именно оно, это злополучное платье, кажется, и внушило мне всякие глупые мысли. Скажите, старая, случалось ли вам хоть раз в жизни видеть платье, которое могло бы сравниться с этим по красоте и роскоши? Поистине маэстро Бескапи превзошел самого себя; особое вдохновенье напало на него, когда он кроил этот дивный атлас. А роскошные кружева, блестящий галун, драгоценные камни, которые он нам доверил для отделки! Все на свете отдала б я, чтоб узнать, какая счастливица нарядится в это божественное платье.

― Нам-то что до этого? ― перебила ее старуха. ― Наше дело работать и получать денежки. Но ты права, маэстро Бескапи вел себя так таинственно, так странно... Верно и то, что дама, которая наденет это платье, должна быть по крайней мере принцессой. И хотя я не из любопытных, все же мне приятно было б узнать от маэстро Бескапи ее имя, и завтра я стану приставать к нему до тех пор, пока он не откроет мне тайну.

― Ах нет, нет, ― воскликнула Джачинта, ― у меня нет никакого желания узнать ее имя. Я лучше буду думать, что ни одна смертная не наденет этого платья, и я тружусь над нарядом какой-нибудь таинственной феи. Мне и то чудится, будто из этих сверкающих камней смотрят на меня с улыбкой крошечные духи и шепчут мне: «Шей живей, шей живей для нашей королевы, мы тебе поможем, мы тебе поможем!» И когда я, как сейчас вот, переплетаю кружева с галуном, мне мерещится, что крошечные эльфы прыгают вперемежку с маленькими гномами в золотых латах и что... Ой! ― вскрикнула Джачинта. Пришивая брыжи, она так сильно уколола палец, что кровь из него брызнула фонтаном.

― Господи помилуй! ― охнула старуха. ― Такое дорогое платье! ― и, взяв лампу, посветила над ним, отчего на него крупными каплями пролилось масло.

― Господи помилуй! Такое дорогое платье! ― в свою очередь, закричала Джачинта, полумертвая от испуга.

Но хотя и кровь и масло действительно попали на платье, ни старуха, ни Джачинта, сколько ни глядели, не могли обнаружить на нем ни пятнышка. И Джачинта живо принялась его дошивать, пока с радостным криком «готово! готово!» не вскочила, подняв его высоко в воздух.

― Ах, как красиво! ― поразилась старуха. ― До чего красиво, до чего великолепно! Право, Джачинта, никогда еще твои ручки такого не делывали. И знаешь, мне кажется, оно как по тебе скроено, будто маэстро Бескапи с тебя и мерку снимал.

― Ну да! ― вся зардевшись, промолвила Джачинта. ― Ты бредишь, старая. Разве я так высока и стройна, как та дама, для которой это платье шилось? Убери его на место и бережно спрячь до утра. Дай только бог, чтобы при дневном свете на нем не оказалось какого-нибудь гадкого пятна. Что мы, бедняжки, стали бы тогда делать? На, возьми его.

Старуха медлила.

― Конечно, ― глядя на платье, продолжала Джачинта, ― работая над ним, я иногда думала, что это платье придется мне впору. В талии я достаточно тонка, что касается длины...

― Джачинта, ― прервала ее старуха, и глаза ее лукаво блеснули. ― Джачинта, ты угадываешь мои мысли, а я твои. Пускай кто угодно наденет это платье ― принцесса, королева или фея, все равно, ― первой должна в него нарядиться моя Джачинта.

― Никогда! ― заявила девушка.

Однако старуха, взяв у нее из рук платье, бережно повесила его на спинку стула и принялась расплетать косы девушки, потом искусно уложила их в изящную прическу и, вынув из шкафа маленькую шляпку, отделанную цветами и перьями, которую маэстро Бескапи заказал ей к этому платью, прикрепила ее к темно-каштановым локонам Джачинты.

― Дитя, уж одна эта шляпка дивно как идет тебе! ― воскликнула старая Беатриче. ― А теперь снимай кофточку! ― добавила она и стала раздевать Джачинту, которая в своей милой стыдливости больше не смела ей противиться.

― Гм! ― бормотала старуха, любуясь девушкой. ― Какой нежный изгиб затылка, какая лилейная грудь, до чего хороши эти алебастровые руки! Поспорят красотой с руками самой Медицейской, да и Джульо Романо не рисовал более прекрасных! Хотелось бы мне знать, какая принцесса не позавидует в этом моему милому дитятку!

И когда она накинула на девушку роскошное одеяние, казалось, ей помогали незримые духи. Все ладилось, каждая застежка пришлась к месту, каждая складка ложилась сама собой; невозможно было поверить, что оно шилось не на Джачинту.