Princeps Omnium - [94]
Еще прямым попаданием в архетип Сатаны можно считать свойство Пана было вселять «панику» в людей, которые ему не нравились. Дикий беспричинный страх, групповую истерию, которую он вызывал у тех, кто чувствовал и боялся его, возвращая их к самым примитивным животным инстинктам. Считалось, что именно он помог грекам при Марафоне, применив против их врагов свое психотропное свойство.
Временами козлиные гены в Дьяволе брали верх над человечьими, и тогда он приобретал внешность здорового черного чистокровного козлища. В таком виде, по многочисленным свидетельствам, Дьявол часто являлся на шабаши.
Теперь представим небольшой поворот назад, возвращающий фигуре гуманоидные черты. Но они проявляются уже по-иному. И вот перед нами классический облик Бафомета.
Это имя приобрело широкую известность после процесса над тамплиерами. Тогда оно связывалось с идолом, которому по версии обвинения те поклонялись во время "черных месс". Но тогда его внешность еще не было окончательно устоявшейся. Рыцари под пытками выдавали весьма противоречивые сведения о его облике. Но со временем этот портрет принял постоянную форму: морда козла, иногда искаженная в направлении пущей зловещности: на лбу — пентаграмма, между рогов — огонь, человечий торс, украшенный женскими грудями, козлиные ноги с копытами, хвост, крылья за спиной.
Следует отметить, что Знак Бафомета, используемой Church of Satan, не имеет к тамплиерам отношения. Он был разработан ЛаВеем на основе изображения из книги Мориса Бэсси "Иллюстрированная история магии и сверхъестественного" (Издана на английском в 1964, издана на французском: Histoire en 1000 Images de la Magie, Editions du Pont Royal, 1961).
Существенно повлиял на иконографию Дьявола и Хару, этрусский бог смерти. Хотя этрусская культура и стояла несколько обособленно по отношению к античной классике, она оказала существенное влияние на культуру, в частности, и религию, Рима. Так что приписываемые данному демону атрибуты, перешедшие от этрусков в римское искусство и мифологию, в конечном счете повлияли и на христианскую иконографию Дьявола. Параллель очевидна, ведь смерть в большинстве культур далеко не на последнем месте в реестрах зла.
Имя Хару производно от имени греческого Харона, седовласого и угрюмого паромщика, перевозившего мертвых в Аид. Но этрусский бог был гораздо более активен и ужасен, а его облик навевает очевидные ассоциации с классическим портретом Дьявола. Он имеет огромный крючковатый нос,[346] похожий на клюв птицы; косматую бороду и длинные волосы; у него длинные заостренные звериные уши; острые зубы и искаженный гримасой рот. Иногда его изображают с крыльями или со змеями, вырастающими из его тела.
Некоторые атрибуты Хару унаследовались другими символичными персонажами. Хару обычно шлялся с огромным молотом, которым ударял по голове умирающего человека. Очевидно, он мало похож на по смыслу трезубец, зато это орудие легко отождествляется с косой, которую европейские художники вкладывали в руки Смерти, или с мечом Азраила — ангела смерти в мусульманской культуре. Хотя вместо молота Хару иногда пользовался крюком, который мог послужить прообразом дьявольского трезубца или серпа.
А начинать искать портретное сходство с Дьяволом можно с еще более замшелой древности. С терракотовой статуэтки смотрит на нас почти родное лицо. Это древний месопотамский демон по имени Пазузу. Судя по изображению, он был худощавого телосложения, с когтистыми лапами, зловещей мордой, в которой просматриваются кошачьи черты (в то время в тех местах еще водились львы и леопарды). За спиной его виднелось две пары крыльев или крылья в двух фазах — пара распущенных и пара сложенных, ниспадающих, как плащ.
Классический облик демонов женского пола оформился тогда же. На многих барельефах мы видим прекрасную обнаженную женщину с крыльями и ступнями хищной птицы. Демоничность образа подчеркивают ластящиеся у ног звери с соответствующей репутацией: львы, крокодилы, совы. С известной долей условности этот образ отождествляют с Лилит, хотя и другие богини изображались в подобном виде.
Вернемся к христианским изгалениям.
Несмотря на то, что портрет лепился предвзятыми художниками, он не везде сошел на полный фарс. Многие из упомянутых ранее черт лица и тела имеют какое-то отношение к древним божествам чел-овеческого ужаса и запредельного. Раннехристианские и средневековые визионеры создали его из своих видений, фобий и воспоминаний о поверженных богах.
Но напоследок, чтобы придать портрету Дьявола нужное им идеологическое значение, христианские демонологи набрали в рот дерьма и плюнули. Данте в «Аде» пишет, что "каждый демон в Пятой яме пускал газы на своего руководителя, который в ответ трубил своим задом; все тело было устроено, подобно обширной установке для выбрасывания нечистот, чтобы разжевывать свои жертвы и извергать их с другой стороны…". Что ж, можно поаплодировать фекальной фантазии итальянца.
Иногда дьяволописцы преуспевали в обсере настолько, что сам Дьявол, по многочисленным байкам, выходил из терпения, находя, что это уж слишком.
Так не повезло итальянскому художнику XIV века Спинелло из Ареццо, написавшему для церкви Сан-Анжело падение ангелов. Он придал Люциферу такой ужасный вид, что сам не выдержал созданного им зрелища. Старику всюду начал мерещиться Дьявол, упрекающий за безобразие, в котором художник его вообразил. Постоянная галлюцинация свела Спинелло в могилу.
