Принц Желание - [3]

Вдруг из глубины сада до Непьючая донесся голос:

— Все можно поправить.

Непьючай подумал, что он ослышался, и еще раз повторил:

— Едва ли это можно поправить.

А голос ему снова ответил:

— Все можно поправить.

Непьючай подумал, что это один из попугаев, которые были у него развешаны в клетках по саду, бессмысленно повторяет слова кого-нибудь из слуг. Но голос был не крикливый, как у попугая, а нежный и густой, будто ветер задевал большой бронзовый колокольчик или музыкант проводил смычком по высоким струнам виолончели. Он казался средним между голосом мужчины и голосом ребенка. Тогда Непьючай подобрал свой халат и спустился с балкона в сад, чтобы посмотреть, кто с ним разговаривает. Так как сад был редок, по китайскому обычаю, и притом ярко освещен луной, то скрыться там было негде, кроме одного места — фарфоровой беседки, помещавшейся в правом углу сада. К ней-то и направился Непьючай, чтобы разъяснить свои сомнения. Остановясь перед резною медною дверью, он повторил:

— Едва ли это можно поправить, а из-за двери ему отвечали:

— Все можно поправить.

Тогда Непьючай вошел в беседку и увидел там мальчика лет шестнадцати, совсем голого, который сидел на ковре и горько плакал.

Непьючай так ему удивился, что позабыл даже, о чем он хотел спрашивать. Он подошел к плачущему и сказал:

— Зачем ты здесь, и кто тебя обидел? На тебя, конечно, напали воры и украли твое платье, а ты через забор скрылся от них в мой сад?

Мальчик ничего не отвечал и горько плакал. Тогда Непьючай еще раз спросил:

— Ты, может быть, немой или глухой? Я тебя спрашиваю, кто тебя обидел?

— Ты меня обидел.

— Чем же я мог тебя обидеть? Я тебя вижу в первый раз.

— Ты меня обидел тем, что от себя удалил.

— Разве ты у меня служил? Я тебя не помню.

— Смотри на меня хорошенько, неужели ты меня не узнаешь?

Он повернул к Непьючаю свое круглое лицо с большими черными глазами, но, как Непьючай не всматривался в него, он не мог вспомнить, чтобы где-нибудь его видел. Тогда мальчик произнес:

— Конечно, ты мог меня забыть: мы уже лет двадцать как не виделись.

— Сколько же тебе лет? Тебя и на свете-то не было двадцать лет тому назад.

Мальчик улыбнулся и сказал:

— Мне всегда столько же лет, потому что я принц Желание. И я — твое желание. Я всегда был с тобою, только ты меня не видел, а когда твой крестный стал выполнять твои прихоти, мне ничего не оставалось делать, как уйти от тебя. Оттого я плачу, что ты меня позабыл. У всякого человека есть такой принц, у всякого свой. Мы радуемся и бережем вас, пока вы нас любите и пока в вас не иссякают желания. Когда же вы, успокоившись, отвернетесь от нас, мы плачем и покидаем вас. Посмотри на меня: неужели тебе не стыдно променять меня на несчастную лягушку — твоего крестного?

Непьючай не знал, что подумать; он забыл о своем дворце, о своем чине, а сделался будто по-прежнему рыбаком, которому захотелось утешить этого принца. Он спросил у мальчика:

— А что нужно сделать, чтобы опять быть с тобою?

— Ты уже это сделал, потому что ты захотел меня утешить, но знай, что этим самым ты лишаешься покровительства крестного и делаешься прежним Непьючаем. Подумай, как это будет весело: я всегда буду с тобою, только ты меня не будешь видеть, а в знак мира дай я тебя поцелую.

Он вскочил на ноги, как коза, и поднявшись на цыпочки, поцеловал Непьючая в губы, а когда тот опомнился, то ни принца, ни беседки, ни сада, ни дворца — ничего не было, а сам Непьючай в нанковой рубашке сидел на камне у моря, перед ним качалась дырявая лодка и лежали разорванные сети.

Непьючай закрыл глаза, думая, что он видит сон, но когда он их открыл, все оставалось по-прежнему. И сколько он ни закрывал глаз, ни открывал их, ничто не изменялось. Так он просидел до рассвета, все еще не веря перемене своего положения. Когда уже он убедился, что все потеряно, он попробовал позвать крестного. Но крестный не появлялся. Непьючай почувствовал голод и стал прилаживать свои сети, чтобы их чинить. Он их чинил и ворчал:

— Дорого бы я дал, чтобы встретить опять этого мальчишку — он бы узнал, что значит плетка и не так бы еще заревел.

Таково было после двадцати лет первое желание неблагодарного рыбака.

1912