Принц Восторгус и беспламенный дракон - [5]

Ревом, подобным звукам трубной меди, дракон осведомился:

— Эй, это кто здеся?

Удивленный принц широко раскрыл глаза. Ни один из литературных источников, изученных им в процессе получения королевского образования, не указывал на способность драконов изъясняться на человеческом языке. Причем с весьма плебейским и неприятным произношением.

— Как кто? Это я, принц Восторгус.

— И чего ты здеся делаешь, прынц? Слазь давай. Пошел прочь с моих чешуек.

— Не слезу, если вы хотите меня съесть.

— Не стану я тебя жрать. Во-первых, у меня чичас нету аппетиту. А во-вторых, кто тебе сказал, что ты такой уж вкусный? Слазь и давай поговорим. У тебя, случайно, нет копья?

— Нет. Оно, гм, потерялось.

— Нормально. Слазь, и поговорим как цивилизованные драконы.

Огромная голова и шея медленно опустились, и, когда они достигли уровня земли, принц Восторгус осторожно соскользнул вниз. Оказалось, что в его камзоле появилась маленькая дырка в том месте, где он наткнулся на острый край чешуйки.

Принц поскорей отпрыгнул в сторону, поближе к лесу.

— Вы точно знаете, что не захотите напасть на меня?

— Конечно знаю. Сказал, что не нападу, и не нападу. Слою дракона — закон. Не то что у вас, вшивых прынцев. Чего вы к нам лезете все время? Один из ваших парней убил мою сестру. Второй — моего папу. Чего мы вам такого сделали?

— Э-э, как что? Сами знаете, вы пожираете девушек.

— Ничего подобного. Я лично ни одной девушки не тронул. Вечно они пахнут дешевыми духами. Мне противно. Когда я был еще маленьким, лизнул одну в лицо. Фу-у-у. Сплошная пудра. Нет, девушки вообще несъедобны.

— Что же вы в таком случае едите?

— Ничего особенного. Траву, например, фрукты, орехи. Корни разные. Ну, иногда, ежели попадется, упитанного кролика или там котенка. А тут вы, парни, являетесь со своими копьями, мечами и лошадьми и набрасываетесь на нас.

— Все говорят, что вы пожираете девушек.

— Это они сами выдумывают, для важности. Врут, чтобы на них внимания побольше обращали. Знаешь, мне это прямо неприятно.

— Эй, дракон, вы не собираетесь извергать пламя? — испуганно спросил принц.

— Кто, я? — Нижняя губа дракона выпятилась, и слеза объемом с пинту блеснула у него в глазу. — Я не умею. Не умею изрыгать пламя. Наверное, единственный в целом свете дракон, кто не умеет этого.

— Да ну? А почему?

Дракон испустил тяжелый вздох, и воздух наполнился неприятным запахом. Даже скорее вонью. Принц Восторгус зажал нос, но дракон словно ничего не заметил.

— Это ужасно грустная история.

— Не расскажете ли вы мне ее, сэр? Кстати, как ваше имя, сэр?

— Мое? Бернард, но ты можешь звать меня Берни. С крестин-то и пошли все мои неприятности.

— С ваших крестин? — поразился принц Восторгус. — Какое удивительное совпадение. У меня они тоже начались именно с крестин. Моих, конечно.

— Ну тебя, какие могут быть неприятности у прынцев. Ты лучше меня послушай. Мой старик и матушка, они хотели для начала дать мне самое лучшее имя и назвали меня Бернард. В нашей семье это счастливое имя, и они пригласили всех фей в округе на мои крестины. И не в округе тоже. Должен тебе сказать, что прибыла и одна иностранная фея.

— Иностранная фея?

— Ага. Приятная такая старая дама, как говорили мои старики, но у нее не все дома. Понимаешь, что я хочу сказать? С мозгами у нее был полный швах.

— Ее звали Неуместность?

— Ага. А откудова ты знаешь?

— Она и на моих крестинах побывала.

— И здорово подгадила?

— Дальше некуда.

— Гы-ы. Значит, мы вроде как приятели будем. Руку, друг.

Гигантская лапища дракона вытянулась вперед, и рука принца Восторгуса в ней буквально утонула. Дракон продолжал:

— И знаешь, чего она устроила?

— Нет.

— После того как остальные феи сделали меня сильным и большим и с красивыми такими чешуйками, она заявилась и хотела подарить мне великолепное изрыгание пламени, но все перепутала. Теперь никакого пламени.

— Не понимаю. Если вы, Берни, не изрыгаете пламя, почему же другие рыцари боятся на вас напасть? Мне рассказывали, что они все разбегаются, едва вас увидев.

— Это-то и есть самое печальное. Никто не хочет водиться со мной. И даже дамы-драконы не хотят. Посмотри на меня. Я такой большой, сильный и прекрасный, с совершенно исключительными чешуйками, а ни одна из них даже не взглянула на меня за все семьдесят пять лет.

— Почему? — ахнул принц.

— Понимаешь, когда я злюсь или, к примеру, охвачен страстью, я изрыгаю не пламя вовсе, а совсем другое.

— Что?

— Интересуешься?

— А мне это не повредит?

— Конечно нет. Только сначала мне нужно поразмыслить о чем-нибудь, чтоб разозлиться.

Дракон помедлил, помедлил, потом сказал: «Вот, есть!» — и распахнул пасть. Через мгновение принц как подкошенный рухнул на землю, изо всей силы зажав нос. Ибо то, что дракон изрыгнул, было самой отвратительной вонью на свете. Принц зашелся кашлем, задыхаясь и давясь.

Дракон сказал:

— Это ненадолго. Я выдал совсем малую дозу. Между прочим, думаю, это даже лучше. Пламя, в конце концов, можно загасить, а от вони не избавиться. И все рыцари улепетывают со всех ног, стоит мне дыхнуть на них. Вот только дамы-драконы тоже улепетывают. Ну что это за жизнь!

И голова дракона грустно поникла.