Принц в наследство - [2]

Я приняла душ, с тоской глядя на свою грудь и бедра, словно их уже через два часа должны были начать грызть могильные черви. Но, выпив кофе, я все-таки решила, что не стоит пассивно подчиняться приговору зеркала, а, напротив, надеть бабушкины огромные медные серьги, “куражные”, как она их называла, и пойти пройтись. В конце концов, я все-таки живу в Париже, миллионы людей мечтают хотя бы глазком взглянуть на него, копят деньги, чтобы приехать, а я уже здесь, мне не надо тратиться на дорогу, я вполне могу представить себя туристкой и осмотреть достопримечательности, например Лувр, или прогуляться по Монмартру. Я даже повеселела, ведь до двенадцати лет я с родителями жила на Монмартре. Тогда, можно сказать, четыре десятилетия назад, он все еще хранил то самое очарование некоего иного мира, непостижимого и манящего, которому и полагается быть выше всего, попасть в который можно, только поднявшись на холм в прямом смысле.

Самое удивительное и заключается в этом загадочном вечном шарме Монмартра. Нет ни полей, ни фруктовых садов, ни палисадников; построены новые здания; превращены в изящные музейные экспонаты маленькие деревенские домишки, которые и не привлекли бы ничьего внимания, если бы не находились сейчас в центре Парижа; на пересечении улиц Ивовой и Сен-Венсан, где стоял наш дом, разбит виноградник.

По-моему, это очарование вечно вопреки автомобильным пробкам, туристическим автобусам и живописцам с их “шедеврами”, сотворенными на потребу гостей “столицы мира”. Поднявшись по улице Коленкур, по проспекту Жюно или по каменным ступеням улицы Фуатье, я всегда чувствовала, что попала в другое измерение. Воздух чище, дышится свободнее. Не подвел Монмартр меня и сегодня. От северного ветра у меня перехватило дыхание, и, похоже, он потихонечку уносил мое похоронное настроение;

Я шла вдоль аллеи Бруйяр, где в ряд выстроились скромные двухэтажные домики с опереточными деревенскими заборами, а потом ноги сами занесли меня на улицу Корто и направились к Бургундскому особняку, вернее к музею старого Монмартра. Я с удовольствием побродила бы по его зальчикам, но перед входом толпилось слишком много туристов, поэтому я зашагала дальше и вдруг обнаружила вывеску: “Виргелиус и братья. Услуги нотариуса, адвоката и поверенного”. Вероятно, филиал музея, решила я, этакая древняя нотариальная контора, судя по стилизованной под старину вывеске со следами патины.

Глава 3, в которой вход вел со двора

Вход в нотариальную контору вел со двора. Я поднялась по деревянной лестнице на второй этаж и очутилась в коридоре с претензией на элегантность и со стульями, попавшими сюда явно после того, как они послужили баррикадой коммунарам.

На окне прилежно вылизывался рыжий кот, и от его присутствия мне сразу сделалось гораздо спокойнее. Я давно заметила, что встреча с любым животным, а особенно с кошкой, всегда сулит мне удачу в скором времени. Правда, с определенной обидой на судьбу я подумала, что все равно попала к нотариусу, а раз уж попала, стало быть, неизбежно придется составлять завещание. Дверь, выходившая в эту “приемную”, украшала новенькая табличка с надписью “А. Накорню, нотариус”, что явно противоречило уличной вывеске.

Я слегка растерялась. Нотариальная контора в моем представлении — деловитые посетители в приемной, снующие клерки, шкафы, набитые документами… А тут — несколько жалких стульев и, если не считать кота, никого! Постучаться к А. Накорню, нотариусу? Вдруг там тоже никого нет, и вообще никого нет, кроме этого кота?

Я присела на один из стульев, он предупредительно скрипнул и начал медленно разваливаться. Я резко вскочила. Кот потянулся и зевнул. Дверь кабинета А. Накорню, нотариуса, открылась, оттуда вышел унылый высокий худой мужчина лет пятидесяти, равнодушно скользнул глазами по моему лицу и вдруг посмотрел внимательно — словно мы уже встречались и он знает обо мне что-то совсем малоприличное. Я выдавила улыбку, а он повернулся ко мне спиной и заскрипел лестницей. Кот еще раз зевнул, выгнулся арочкой и лег на бок. Дверь кабинета снова распахнулась, и симпатичный молодой человек приветливо произнес:

— О, мой первый клиент! Заходите, мадам.

— Я по поводу завещания.

— Завещание, отлично, присаживайтесь, мадам…

— Мадемуазель Бриссон. — Я с опаской присела, памятуя о стульях в приемной.

А. Накорню, нотариус, вытащил из стола какие-то бланки и вопросительно посмотрел на меня. Признаюсь, я с трудом выдержала его взгляд, окончательно оробев от показавшейся мне в ту минуту полной нелепости своего намерения.

— Знаете, мадемуазель Бриссон, вы мой первый клиент, — радостно сообщил он и доверительно добавил: — Я только что купил эту контору у ее бывшего владельца.

— Он только что вышел от вас такой грустный, — заметила я, чтобы сказать хоть что-то.

— Нет, это был мсье Зигрено — работник прежнего хозяина. Он, видите ли, рассчитывал, что патрон сделает его компаньоном, а затем передаст ему контору. Но тот не оправдал его ожиданий. А мне стало жаль старика Зигрено, тем более что он в курсе всех дел, я и предложил ему работать на меня. Между прочим, мадемуазель Бриссон, наша контора имеет древние традиции. Я покажу вам одно курьезное завещание, которому по меньшей мере полтысячи лет. — Он вытащил из сейфа какой-то ларчик. — Представляете, невероятное наследство, замки по всей Франции, а наследник все не объявляется…