Принц Николас - [31]

– Мы не были официально представлены. Я – Мартин.

И он тоже делает реверанс.

Когда он поднимается, я протягиваю руку.

– Рад познакомиться, Мартин.

Он с энтузиазмом принимает рукопожатие.

– Еще я хотел бы поблагодарить вас за все те часы удовольствия, что вы мне подарили… вы были моей тайной фантазией в течение многих лет.

И его пристальный взгляд скользит по мне. Не оскорбительно, а будто парень хочет отложить каждый миг этого мгновения в своей памяти. На «пото́м».

– Оу… пожалуйста?

Мартин жестом показывает на стул.

– Я посижу здесь. И буду вами любоваться.

Подмигнув, он усаживается и пристально на меня смотрит.

Интересно, как долго он сможет продолжать так таращиться, даже не моргая?

Элли складывает руки перед собой.

– Мы должны поговорить. Узнать друг друга… Prid Cocoa, Clarice.

Я хохотнул. Все-таки очарование – исключительная черта семьи Хэммонд.

– Ты имела в виду quid pro quo? С латыни переводится как «нечто за нечто».

Она с разочарованием качает головой.

– Это был тест на претенциозность. И ты его провалил.

– Черт.

– Кто вообще говорит на латыни?

– Я говорю. А еще на французском, испанском и итальянском.

Ее брови приподнимаются.

– Впечатляет.

– Мой учитель обрадовался бы, услышь эти слова. Он был придурком, который восхищался красотой языка, но ненавидел говорить с людьми. Я делал его особенно несчастным, потому как был несговорчивым учеником.

Элли садится за стол.

– Плохим парнем, да?

Я пожимаю плечам, садясь напротив нее.

– Было дело.

И вдруг ситуация становится слишком знакомой – как на интервью.

– Тебя наказывали, если ты плохо себя вел, или попадало твоему мальчику для битья?

А она провела исследования. Мальчиков для битья использовали раньше, когда в моде были телесные наказания, а принцы считались святыми. Поэтому невезучий паренек (чаще всего из бедной семьи) выбирался компаньоном принца, чтобы получать наказания. Смысл заключался в том, что принц должен был чувствовать себя виноватым, смотря, как невиновного мальчика бьют вместо него.

Очевидно, предки ничего не знали о детях.

– Мальчик для битья? – Мартин вскакивает с поднятой рукой. – Я доброволец!

Я смеюсь.

– Мальчиков для битья не используют уже несколько сотен лет. Да и сколько мне, по-вашему?

– Тебе будет двадцать восемь двадцатого октября, – отвечает Элли.

М-да, а она времени зря не теряла.

– Итак, – начинает Элли, откинувшись на спинку стула, – каковы же твои намерения в отношении моей сестры, принц Николас?

Если бы она только знала.

– Я хочу проводить время с Оливией. Познакомиться с ней.

Очень близко.

– У меня хорошие намерения, честное слово.

Очень хорошие. Оргазмические. Множественные.

Невинные глаза Элли сужаются, словно она сканирует мои ответы на виртуальном детекторе лжи.

– Ты, возможно, знаешь много богатеев и знаменитых людей. Лив – хороший человек. Лучший. Она всеми силами пытается спасти это место ради меня и папы. И она заслуживает немного повеселиться, закрутив роман с плохишом-принцем, который может грязно ругнуться на пяти языках. Надеюсь, ты ее не разочаруешь.

Я понимаю Элли, понимаю, что покровительство – это желание счастья и радости тому, кто тебе дорог и за кого болит твое сердце. Я чувствую то же самое к Генри ежедневно.

Ну или в те дни, когда мне не хочется придушить его.

– Значит, нас таких двое, – признаюсь я.

– Хорошо.

Маленькая Элли встает со стула с небольшим стуком, затем берет пирог с соседнего стола и прикасается им поочередно к моим плечам.

Будто посвящает меня в рыцари.

– Я одобряю тебя, принц Николас. Так держать.

Я с трудом сдерживаю смех, но терплю неудачу.

– Спасибо, мисс Хэммонд.

После она наклоняется ко мне.

– Но на всякий случай предупреждаю, если ты причинишь боль моей сестре, – она поворачивает голову в сторону двери, где стоит Логан, – даже твой потрясающий охранник тебе не поможет, и я найду способ сбрить твои брови.

Думается мне, что она на такое способна.

– Ты меня услышал, Николас? – злобно ухмыляется Элли, выпрямившись.

– Четко и ясно, Элли, – киваю я.

И в этот момент в комнату входит Оливия. Я-то думал, что больнее моим шарам уже не будет, но факт налицо – я ошибался.

Темно-синяя майка под светло-серой фланелевой рубашкой подчеркивает красивую кожу девушки, а темные джинсы в обтяжку, заправленные в коричневые сапоги до колен, демонстрируют стройные длинные ноги. Темные волосы, из-под которых показываются серебряные с жемчугом серьги, практически достигают изгибов великолепной задницы.

– Привет, – она улыбается, отчего комната становится светлее, а мой член еще тверже. – Я не знала, что ты уже здесь. Долго ждешь?

– Все в порядке, Ливви, – успокаивает ее Элли. – Марти и я составили ему компанию.

Марти встает, взмахнув своим телефоном.

– Прежде чем вы уйдете, могу ли я попросить о селфи? Для моей порноколлекции.

– О боже, – стонет Оливия, закатывая глаза, и пытается избавить меня от этого. – Николас не любит фотографироваться, Марти.

Я поднимаю руку.

– Нет, это не так. Не имею ничего против фотографий. – Затем понижаю голос, чтобы меня могла слышать только она. – Но мне понадобится ответочка от тебя для моей порноколлекции.

Она хихикает. Элли внимательно наблюдает за нами, кажется, она одобряет меня.