Принц и пилигрим - [20]

Смеяться он не стал. Напротив, серьезно ответствовал:

— Вы оказали мне великую честь. Если бы я только знал, я бы непременно сказал вам, что я только сын поселянина, человек самый что ни на есть обыкновенный, но звался я… и зовусь… собственно говоря, Иисусом. — Юноша улыбнулся смятению собеседницы. — На то, чтобы пользоваться этим именем, мы смотрим иначе, чем вы, маленькая. Но здесь меня знают как Джошуа. Имя то же самое, только вам будет проще его произносить, правда?

— Я… да, конечно. Так… как случилось, что ты так хорошо говоришь на моем языке?

— В Иерусалиме всегда полным-полно паломников, и многие — из вашей страны. А новые языки мне легко даются. Ценный дар, — снова улыбнулся он, — тем паче для честолюбца.

— Понятно…

Девочка обнаружила, что все еще стискивает в пальцах юбку лимонно-желтого шелка. Она разжала руки, так чтобы платье расправилось до подобающей длины, и разгладила складки, чувствуя, как вместе с этим движением самообладание понемногу возвращается.

— Значит, теперь ты управляющий королевы? — Девочка снова перевоплотилась в леди Алису. — И как же ты здесь оказался, мастер Джошуа?

— Если позволите, я расскажу вам по пути вниз. Время обедать, и вас уже заждались. Обопритесь на мою руку, леди, спуск здесь крутой.

— Боюсь, у меня руки в пыли. Не хотелось бы запачкать тебе рукав.

Джошуа только рассмеялся в ответ и положил ладошку девочки себе на руку. Так, вместе, зашагали они вниз через виноградник, а Мариам, сияя счастливой улыбкой, побрела следом.

Глава 9

Если бы Алисе довелось услышать все то, что королева Хродехильда рассказывала герцогу, девочка поняла бы куда яснее, почему юного принца стерегут так бдительно, даже в его собственном доме.

— Один только Господь и его святые ведают, сколько еще лет осталось нам привечать паломников в Туре. Как вы знаете, герцог, земли к северу от реки — в руках моего сына Хильдеберта, так что дорога, по которой вы ехали вдоль долины, и монастырь, где вы провели прошлую ночь, принадлежат ему.

— Истинно так. И доехали мы благополучно и с удобством. Есть ли повод думать, будто он захочет заградить путь паломникам? И — с вашего дозволения, госпожа, — откажется от такого источника дохода? Он ведь христианин, разве нет? Мне казалось, что…

— О да. Когда господин мой король Хлодвиг был принят в лоно святой церкви, сыновья мои крестились вместе с ним, а также и множество наших воинов. — Губы королевы изогнулись в улыбке. — Но наши соотечественники сперва воители, а потом уже христиане.

— Но пока вы правите здесь, в Туре, госпожа, ваши сыновья наверняка станут радеть об усыпальнице и дорогах паломничества, как то и задумывали вы и ваш супруг.

— Пока я жива, да, возможно. Но пока бургунды тявкают у нашего порога, кто знает, кто из королей, сыновей моих, вернется живым из очередного военного похода? Принц Теодовальд уже подрос и смышлен не по летам, да, и я воспитала его в благочестии, но ему еще и семи не исполнилось, а бургунды уже бряцают оружием вдоль наших восточных границ.

Герцог замялся, и королева, улыбнувшись одной из своих насмешливых улыбок, резко качнула головой.

— Вы вспомнили, что я сама родом из Бургундии? Успокойтесь, герцог; к дяде Сигизмунду я любви не питаю, и хотя в истории с моим замужеством он использовал меня как пешку в игре за власть, пешкой я не осталась, разве лишь в руках Господа и во имя Господней святой цели.

— Прямиком на восьмую клетку — и мат? — улыбнулся герцог, и Хродехильда рассмеялась.

— Да, из пешек — в коронованные королевы! Я — франкская королева по имени и по духу! Будь жив мой господин и супруг Хлодвиг, в один прекрасный день он выступил бы против Бургундии, что бы уж там ни говорил на сей счет этот римский холуй! А я бы ни словом не стала его отговаривать. Но Хлодвиг мертв, а сыновья мои, увы, ссорятся между собой, так что Бургундия не сегодня-завтра того и гляди воспользуется благоприятным моментом.

— Даже если и так, сможет ли Бургундия — одна, ибо я очень сомневаюсь, что император рискнет заключить союз, — собрать воинство, способное противостоять единой мощи франкских королевств? Ведь наверняка перед лицом подобной угрозы ваши сыновья позабудут свои разногласия и в битву выступит объединенная армия франков?

— Вот об этом я и молюсь.

— И радеете, госпожа?

— И радею. — На сей раз улыбка показалась мрачной. — Так что я разъезжаю между сыновними столицами, и — я этого и не скрываю — у меня еще остались друзья при бургундском дворе, которые извещают меня по мере надобности. По старой дружбе… — Слова прозвучали издевкой, но герцогу почудилась в них нота искренности. — Я содержу здесь собственный дворец, рядом с усыпальницей святого Мартина, и еще основанный им монастырь, самый первый в Галлии и самый святой из всех. Так что Хильдеберт обосновался в Париже, пока я здесь приглядываю за его границами, а Хлодомер ждет в Орлеане, не предпримет ли чего Годомар Бургундский. А пока я здесь…

Королева пожала плечами, так и не докончив фразы.

— Никогда не поверю, чтобы такая королева не преуспела бы в любом затеянном ею начинании, — учтиво отозвался герцог Ансерус.