Принц и нищий [Издание 1941 г.] - [2]

Нередко он читал старинные книги священника и просил, чтобы тот объяснял ему непонятные строки и дополнял их своими рассказами. Мало-помалу эти книги и мечты произвели большие перемены в его жизни. Герои его грез были так изящны, что он стал тяготиться своими лохмотьями, своей неопрятностью, и ему захотелось быть чистым и лучше одетым. Правда, он и теперь зачастую возился в грязи и находил в этом большое удовольствие, но в Темзе стал он плескаться не только для забавы; теперь ему было дорого также и то, что вода смывает с него грязь.

У Тома всегда находилось на что поглазеть возле майского шеста в Чипсайде[2] или на ярмарках. Кроме того, время от времени ему, как и всем лондонцам, удавалось полюбоваться военным парадом, когда какую-нибудь несчастную знаменитость везли в тюрьму Тауэра[3] сухим путем или в лодке. В один летний день он видел, как сожгли на костре в Смитфилде бедную Анну Эскью,[4] а с нею еще троих человек; он слышал, как некий бывший епископ сказал им длинную проповедь, которая, впрочем, очень мало интересовала его. Да, в общем жизнь Тома была довольно-таки разнообразна и приятна. Понемногу чтение книг и мечты о жизни во дворцах так сильно подействовали на Тома, что он сам невольно стал разыгрывать принца. Его уличные приятели были очень удивлены и обрадованы, когда заметили, что он усвоил себе уморительно витиеватую церемонную речь и манеры придворных вельмож. Влияние Тома на его сверстников с каждым днем возрастало, и постепенно они привыкли относиться к нему с величайшим почтением, как к высшему существу. Он так много знал! Он умел делать и говорить такие дивные вещи! И сам он был такой умный, ученый! О каждом замечании и о каждой выходке Тома дети рассказывали старшим, так что под конец и старшие заговорили о Томе Кэнти как о чрезвычайно одаренном и необыкновенном ребенке. Взрослые люди в затруднительных случаях стали обращаться к нему за советом и часто дивились его уму и мудрости его приговоров. Он стал героем для всех, кто только знал его, — лишь родные не видели в нем ничего замечательного.

Взрослые стали обращаться к нему за советом.

Прошло немного времени, и Том устроил для себя королевский двор! Он был принцем, его ближайшие товарищи были его телохранителями, камергерами, конюшими, придворными лордами, статс-дамами и членами королевской фамилии. Каждый день самозванного принца встречали по церемониалу, вычитанному Томом из книг; каждый день великие дела его мнимого царства обсуждались на королевском совете; каждый день его высочество мнимый принц издавал указы воображаемым армиям, флотам и вице-королям.

А затем он в тех же лохмотьях шел просить милостыню, выпрашивал несколько фартингов,[5] глодал черствую корку, получал обычную порцию побоев и, растянувшись на охапке вонючей соломы, возвращался в грезах к своему воображаемому величию.

А желание увидеть хоть раз в жизни настоящего принца, живого, из плоти и крови, росло в нем с каждым днем, с каждой неделей и в конце концов заслонило все другие желания и сделалось единственной мечтой его жизни.

Однажды, в январе, он, как всегда, вышел в поход за милостыней. Несколько часов подряд, босой, иззябший, уныло слонялся он вокруг Минсинг Лэйна и Литтл Ист Чипа, заглядывая в окна харчевен и глотая слюнки при виде ужаснейших пирогов со свининой и других смертоубийственных кушаний, выставленных в окне; для него это были райские лакомства, достойные ангелов, по крайней мере судя по их запаху, — отведывать их ему никогда не доводилось. Моросил мелкий холодный дождь; день был тоскливый, пасмурный. Под вечер Том пришел домой такой измокший, утомленный, голодный, что даже отец с бабкой как будто пожалели его, — конечно, по-своему: наскоро угостили его тумаками и отправили спать. Долго боль во всем теле и голод, а также ссоры и драки соседей не давали ему уснуть, но наконец его мысли умчались в дальние, чудесные страны, и он уснул среди принцев, с ног до головы залитых золотом и усыпанных драгоценными камнями. Принцы жили в великолепных дворцах, где толпы слуг склонялись перед ними до самой земли, приветствуя их, или по первому знаку летели исполнять их приказы. А затем, как водится, ему приснилось, что он и сам — принц.

Всю ночь он упивался своим королевским блеском; всю ночь он был окружен знатными лэди и лордами; в потоках яркого света он шествовал среди них, вдыхая чудесные ароматы, наслаждаясь восхитительной музыкой и отвечая на почтительные поклоны расступавшейся перед ним толпы — то улыбкой, то благосклонным кивком.

А утром, когда он проснулся и увидал окружающую его нищету, все вокруг показалось ему в тысячу раз непригляднее. Сердце его горько заныло, и он залился слезами.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Встреча Тома с принцем.

Том встал голодный и вышел голодный из дому, но все его мысли были поглощены призрачным великолепием его ночных сновидений. Он рассеянно брел по Сити, почти не замечая, куда он идет и что происходит вокруг. Иные толкали его, иные ругали, но он был погружен в свои мечты, ничего не видел, не слышал. Наконец он очутился у ворот Тэмпл Бара. Так далеко он никогда не заходил. Он остановился и с минуту раздумывал, куда он попал, потом мечты снова захватили его, и он сам не заметил, как очутился за стенами Лондона. В то время Стрэнд уже не был проселочной дорогой и даже считал себя улицей; впрочем, надо сознаться, то была довольно странная улица, потому что, хотя по одну сторону ее тянулся почти сплошной ряд домов, дома по другой стороне были разбросаны на далеком расстоянии один от другого, — великолепные дворцы богатейших дворян, окруженные роскошными садами, спускавшимися к реке. В наше время на месте этих садов теснятся целые акры угрюмых строений из камня и кирпича.